– Он подошел ко мне вчера на большой перемене, спросил, я ли Дарья Силенская, и можно ли задать мне несколько вопросов, – блаженная улыбка Дарьи не оставляла сомнений, что ребенок был покорен, – Он объяснил, что работает журналистом…
– И ты мне ничего не рассказывала!?!? – взвыла Виктория. Я жестом попросила её замолчать и позволить мне продолжить расспросы.
– Я, естественно, спросила, с какого он канала. Оказалось, из газеты. Но я не очень расстроилась. Тем более что он тут же рассказал мне много интересного про газетчиков.
– Что он спрашивал?
– Он собирает информацию об интересных людях.
– А ты тут при чем?
– Как?! – Даша искренне обиделась, – Я же отличница! Второе место в школе на соревнованиях по настольному теннису… С первого класса вишу на доске почета… Конечно, я интересная…
– Настя его видела? – получить вразумительную информацию от Сестрицы мне было бы легче.
– Нет, – лицо Даши менялось прямо на глазах, девочка, кажется, начинала понимать, что дело принимает серьезный оборот, – Настя была на втором этаже, на английском… Я же французский учу…
– Что именно он спрашивал, Даша?
В глазах Дашки мелькнул испуг. Из кокетливой и наигранно взрослой барышни девочка моментально превратилась в маленького виноватого, напуганного зверька…
– Я не подумала, – обратилась она к матери, – Мам, я правда не подумала… Он спрашивал в основном про тебя… Я только сейчас поняла… Не про меня, а про тебя… Точнее, про папу…
– Как он выглядел? – Виктория бросилась к телефону.
– Кто? – Даша готова была заплакать, – Папа? Тебе видней… Я только по фотографиям знаю…
– Даша, прекрати! – Вика повысила голос, потом тяжело вздохнула и повернулась ко мне, – Вечно она старается казаться глупее, чем есть на самом деле.
– Даш, да брось ты, никто не будет тебя ругать…. Успокойся…– я решила, что сейчас истерики нам ни к чему.
– Успокойся, – Вика присела перед дочерью на корточки и легонько пробежалась кончиками пальцев по её щеке, – Как выглядел этот журналист?
– Ну… Такой взрослый… Высокий… С большим ярко-зеленым зонтом… С усиками. И еще в очках, по-моему, солнечных…
Столь странная внешность незнакомца нас с Викторией абсолютно не порадовала.
– Что ты собираешься делать? – я кивнула на телефонную трубку.
– Не знаю… – Вика выглядела совсем растерянной, – Сообщу своему охраннику, что к Дашке приставал какой-то журналист…
– Это не журналист! – твердо отрезала я, – Во-первых, фраза записанная Дашкой – моя фраза. Читайте журнал "Райский уголок", не помню какой номер прошлого года. Не один уважающий себя журналист такое "мыльное" высказывание даже запоминать бы не стал, не то что цитировать! Во-вторых, странная манера одеваться, не правда ли? В солнечных очках и с зонтом в январе… Известный прием, чтобы отвлечь от собственной внешности внимание – взять с собой какую-нибудь яркую, нелепую вещь, которая одна и запомнится собеседникам… Излишне осторожно для честного журналиста…
– Господи… Кто же он? Неужели тот же, что и сегодня, – Вика нехорошо прищурилась, – Сотру в порошок!
– Поклонник? – спросила я.
– Нет! – ужаснулась Виктория, – Только не маньяк!
– Да не Дашкин! – вечно эта Вика черти что думает, – Я имею в виду твой поклонник… Может, хочет тебя получше узнать, вот и расспрашивает дочь о твоей личной жизни…
Вика только отмахнулась.
– Мам, я сильно тебя подвела? – Дарья моментально стала шелковой, и сидела теперь на краюшке стула, выпрямив спинку, и положив ладошки на колени.
– Пока не знаю, – Вика таки попыталась как-то рационализировать происходящее, – Даша, сейчас ты нам подробно, очень подробно, расскажешь всё об этом странном типе. Во сколько он пришел, что говорил, кто его видел…
Дарья восприняла столь серьезный тон матери по-своему и пришла вдруг в состояние крайнего душевного расстройства.
– Я не хотела, я не знала, я не специально, – тихо бормотала она, глядя прямо перед собой с выражением великомученицы. По щекам девочки текли крупные слезы.
– Прекрати реветь! Я не ругаю тебя, – Вика и сама была близка к истерике, – Я просто хочу знать!
Виктория перешла на крик, и я четко поняла, что пора вмешиваться.
– Вика, – быстро начала шептать я, отведя подругу в сторону, – Не травмируй ребенка. Ничего опасного, в конце концов, еще не произошло. Пусть успокоится, потом всё выясним.
Силенская-старшая, как ни странно, меня послушалась.
– Опоздаешь, иди уже в школу, – Вика еще секунду попыталась быть строгой, потом не выдержала, притянула дочь к себе, крепко поцеловала и срывающимся голосом зашептала, – Умоляю, будь осторожна…