Они нашли столик на четверых, и, поскольку Куприянов все еще пребывал в прострации, Катерина взяла бразды правления в свои руки. К тому же дико хотелось есть, так что стесняться она не собиралась.
— Пожалуй… Возьмем «Маргариту», «четыре сыра» и «пепперони с ветчиной». Пьем вкусное или полезное?
— Вкусное!!!
— Тогда колу и молочные коктейли. Пока мы ждем пиццу, девчонки, наверное, могут сбегать на разведку к автоматам?
Девчонки дружно закивали, а Куприянов слабо помахал рукой в воздухе.
— Я не против.
Катерина хитро прищурилась.
— Не-ет, тут мало одного вашего согласия. Гоните денежки, босс.
— В каком смысле?
— В смысле наличные. Им нужно купить две игровые карты — иначе они передерутся.
Куприянов полез в карман за бумажником в некоторой растерянности достал две сотни. Катерина переглянулась с девочками — и все трое презрительно фыркнули. После этого Катерина забрала у Куприянова бумажник и решительно вытянула из него тысячу.
— Вот. На первое время вам хватит.
Интересно, Наташка с Шуркой поверят в то, что она своими руками отобрала у вице-президента его бумажник и шарила в нем безо всякого стыда?
Анюта с Викторией радостно заверещали, после чего поклялись страшной клятвой, что не забудут про пиццу, и унеслись в стреляющую тьму игрового зала. Куприянов проводил их совершенно очумевшим взглядом, после чего повернулся к Катерине.
— Как вы это делаете?
— Что именно?
— Анюта… Я никогда не видел ее такой… беспечной. Обычно она ведет себя просто невыносимо.
— Надеюсь, на это вам не жаль потратить тысячу?
— Хоть десять.
— Возможно, такие жертвы не потребуются, но приготовьтесь к тому, что пару раз вам предстоит пополнить их счет на карточках.
— Катя… Я вам очень обязан. Без вас я бы не справился.
— Пустяки. Я должна вам куда больше.
— Вы про ксерокс? Ерунда, честное слово. Вот Анюта…
— Она — темпераментная девица.
— Учителя в ее супер-пупер-школе предпочитают определение «оторва».
— Значит, это плохие учителя. Меняйте школу.
— Не исключено. Эта уже четвертая по счету. Нет, но как у вас это получается…
— Все просто. У меня есть младший брат. В детстве меня часто заставляли выгуливать его, иногда вместе с его друзьями. Курс молодого бойца я проходила не однажды.
Они сидят и болтают с самим КУПРИЯНОВЫМ! Катерина с трудом подавляла желание заверещать по примеру Анюты. Как ей это удалось? Ни один из ее мужчин никогда с ней не болтал просто так. И она сама, честно говоря, понятия не имела, о чем с ними можно болтать.
С девочками — понятно о чем. О колготках, о критических днях, о депиляции, о преимуществах загара в солярии, наконец, о том, как Шурка бросила Эдика (Вадика, Олега, Сашку и Георгия Васильевича). Шурка вообще всегда ухитрялась бросить своих мужиков чуточку раньше, чем они собирались проделать это с ней. По крайней мере, по Шуркиным словам…
Смешно, но сейчас она не думает о Куприянове, как о мужчине. В смысле, О СВОЕМ МУЖЧИНЕ. Сейчас она играет кого-то типа Мэри Поппинс, и эта роль ей неожиданно нравится. Во всяком случае, Катерине совершенно не хочется напрягаться и вспоминать уроки Шурки — все эти томные взгляды, нечаянные оголения коленок и прочих стратегически важных частей тела… А хочется ей есть! И пить.
После недолгого совещания они с Куприяновым решили заказать по коктейлю «Текиловый рассвет». Когда молоденький официант принес исполинские бокалы, украшенные зонтиками и вишенками, Куприянов присвистнул и решительно снял пиджак.
— Вечер перестает быть томным! Между прочим, мы с вами за рулем.
— Поедем на такси, большое дело!
Он смотрел на нее поверх бокала задумчивым и немного удивленным взглядом, и вот тут Катерину накрыло. По спине побежали мурашки, а это очень опасный симптом. Мурашки обычно являются первым камешком той лавины, которая рано или поздно погребает под собой даже самых хладнокровных и уверенных в себе женщин, а уж такие, как Катерина, вообще гибнут пачками.
Вслед за мурашками будет электрический ток при малейшем прикосновении, а потом — если повезет — настанет черед поцелуев… объятий… совместных ночевок… торопливых прощаний по углам… неприходов домой вовремя… молчащего телефона… ожидания, переходящего в свинцовую уверенность в том, что он так и не позвонит…