Сергей не понимал, что с ним происходит. Он ведет себя, словно подросток весной. Ведь будем честны хотя бы перед самими собой — тогда у тренажеров он едва не изнасиловал Катерину прямо на матах, потому что почти не мог сдерживать свое возбуждение.
Он потерял контроль над собой, он не владеет собственными эмоциями, он просто опасен для окружающих женщин…
Не женщин, а женщины. Одной женщины, у которой темные волосы вьются по плечам, зеленые глаза мерцают, как у кошки, и на носу золотистая россыпь почти незаметных веснушек.
Надо пригласить ее выпить кофе после работы. Прямо в понедельник…
Телефон взорвался трелью — Марина сама забила ему эту мелодию в мобильник. Куприянов поморщился и ответил на вызов.
— Алло?
— Купер, я в панике.
— Что случилось, Марина?
— Аньке звонит какой-то парень, и они часами треплются по телефону.
— Ну и что?
— Ничего. Они треплются про секс.
— Про что?
— Про секс!
— Да не может быть! Она всего лишь маленькая девочка, а он… сколько ему лет, ты знаешь?
— Тринадцать. Он из простой школы, они познакомились в клубе «Радуга». Аньку как обычно выгнали с танцев, и она страдала в коридоре, а парень там занимается гитарой.
— Вот видишь, хороший мальчик…
— Купер, мне не до смеха. Она меня почти не слушает, у нее глаза шальные, и я понятия не имею, где она шляется после школы. Поговори с ней, а?
— Марин, я не могу разговаривать с ней каждый день. Она просто перестанет воспринимать мои слова.
— Сереж, пожалуйста! Я знаю, ты злишься за вчерашнее, прости, я была не права, но… помоги мне с Анютой. Как только у нас с ней наладится контакт, мы оставим тебя в покое, и ты сможешь заняться своей зеленоглазой, обещаю.
— Что? Какой еще…
— Твоей сотрудницей с зелеными глазами и задницей, как у Мерилин Монро. Я же видела, как ты на нее смотрел.
— И как?
— Как на меня… в тот год, помнишь?
Он ненавидел это вспоминать. Потому что не мог забыть.
— Я поговорю с Анютой и постараюсь ей все объяснить. Что там с ее балетом?
— А что с ним может быть? Близится время добровольных пожертвований, а так — ничего особенного. Тебе еще не звонили с призывом помогать искусству?
— Пока нет.
— Позвонят. Ладно, пока.
— Пока.
В воскресенье с утра Катерина Голубкова сидела в просторной и светлой комнате красного уголка кооперативного дома на Старом Арбате и остро переживала сюрреализм происходящего.
Наташка привезла ее сюда к десяти и сдала с рук на руки развеселой седовласой дамочке в лиловом платье. Дамочку все звали Люсей, было ей под восемьдесят, но живостью она значительно превосходила даже подростков, то и дело заглядывающих в двери.
Люся объяснила Катерине, что данное помещение есть плод многолетней борьбы детского клуба «Радуга» с префектурой округа. Злобная префектура хотела лишить детей возможности заниматься прекрасным, для чего собралась отобрать помещение, но общественность в лице Люси и еще нескольких пенсионерок встала на пути у бюрократов, и в результате им отдали бывший красный уголок для ведения всей административной работы, а детишки занимаются в отдельном здании.
Еще Люся объяснила Катерине, в чем будут состоять ее обязанности, и всучила ей «список олигархов», которых следовало обзванивать и уговаривать выделить денег на развитие детского клуба. Руководство клуба такими вещами заниматься не могло — обвинят в вымогательстве — а вот общественность — ради бога!
Момент истины настал через четыре с половиной минуты. Катерина развернула список на всю длину — и не поверила своим глазам. Первой в нем шла фамилия Куприянов. И инициалы — С.А.
Конечно, мало ли в Москве Куприяновых? Однако Катерина не стала тешить себя пустыми надеждами. Номер мобильника С.А.Куприянова был забит у нее в телефонной книжке — и тот же номер красовался в графе «Контактный телефон».
Это уже смахивало на мистику, и Катерина решила не искушать судьбу, начать с конца списка. Она позвонила директору колбасной фабрики (пятьсот баксов), известной актрисе из сериала про любовь (триста баксов), дантисту (десять тысяч рублей с условием, что на отчетные вечера клуба он ходить не будет) и директору таксопарка. Последний денег не дал, но обещал помочь с транспортом, если потребуется, и посулил три пятилитровых ведра белил для покраски потолков и стен.