В восточной Польше евреи жили в основном в небольших городах и местечках (shtetl), где они зачастую составляли большинство. Они главным образом обслуживали сельское население в качестве торговцев и ремесленников. Еврейская община обычно была сконцентрирована вокруг центральной базарной площади, которая представляла средоточие их коммерческой деятельности[54]. В конце 1930-х гг. еврейское население Польши страдало от антисемитской экономической политики польского правительства. Евреи были обременены дополнительными налогами и правилами — например, им предписывалось закрывать свои лавки не только по субботам, но и по воскресеньям[55]. Проводилась даже официальная политика подготовки к эмиграции польских евреев[56].
Еврейской общине восточной Польши советская оккупация принесла много изменений. Вначале некоторые евреи вздохнули с облегчением при виде советских войск, ибо они были сильно обеспокоены наступлением немцев. Одна еврейская девушка выразила уверенность в том, что советская власть «принесет стабильность, мир, культуру и продукты»[57]. В ее родном городе Слониме «тысячи людей высыпали на улицы, приветствуя “освободителей”»[58].
Как ни странно, местным жителям Красная Армия показалась дисциплинированной и воспитанной, особенно по сравнению с пользовавшейся дурной репутацией старой царской армией. Евреи рассказывали, что красноармейцы вели себя вежливо и дружелюбно: «...Когда пришли русские, все были счастливы. Вначале они щедро раздавали папиросы и деньги»[59]. А главное, платили за все наличными деньгами, которыми их заранее снабдили. 14м явно объяснили, как следует вести себя по отношению к местным жителям[60].
Советское господство сопровождалось улучшением в сфере занятости для многих евреев и повышением их социального статуса. С евреями стали обращаться почти так же, как с поляками, белорусами и украинцами. По свидетельству одного из оставшихся в живых еврея, «под русскими евреям жилось безусловно лучше, потому что у них появились равные возможности и права во всех областях, чего при польском режиме не было»[61]. Еврейскую молодежь новые возможности в работе и образовании побуждали приспосабливаться к советским порядкам. Аишь немногие продолжали вести подпольную сионистскую деятельность и изучать древнееврейский язык[62]. Сионистское подполье пыталось тайно переправить своих членов через границу в Аитву и Румынию[63]. Пограничники ловили многих беглецов, которые позже стали кандидатами на депортацию. Из тех, кто бежал в Аитву или Румынию, лишь немногим удалось продолжить полный опасности дальнейший путь в Палестину.
Советская власть считала все покоренные народы возможной угрозой и намеревалось насильственно встроить их в коммунистическую систему. Что касается евреев, которые по канонам советской идеологии не считались нацией, то их следовало как можно скорее ассимилировать и для этого уничтожить все их общественные и религиозные организации. Во многих местах развал этих организаций был почти «стихийным», ибо с приходом Красной Армии никто не осмеливался созвать собрание какой-либо организации. Все общественные и национальные контакты с этого дня осуществлялись только в подполье[64]. Равным образом евреи считали разумным посещать коммунистические собрания и ходить на демонстрации[65].
Советские политические и экономические изменения болезненно отразились на еврейском населении. В противоположность уже советизированным евреям Минска, 80% которых в 1939 г. работали на фабриках или в учреждениях, в восточной Польше свыше 80% евреев все еще оставались торговцами и ремесленниками[66], и ограничения в передвижении сделали их традиционные занятия торговлей невозможными. Некоторые лавочники сохранили свои места, но превратились в государственных наемных служащих. Предприятия и другая собственность были конфискованы, а тех, кто считался капиталистами, подвергли дискриминации и депортации. Один человек вспоминает, что его уволили с государственной должности лишь потому, что по паспорту он значился сыном купца[67]. Другим не разрешали оставаться в больших городах и переселяли в мелкие местечки и деревни подальше от пограничной зоны[68].
58
В. Pinchuk,
66
На Волыни 44% евреев были заняты в торговле и 40.5% — в кустарном производстве; S. Spector,