К сожалению, нельзя сказать, что всех местных коллаборационистов постигла заслуженная кара. Подобно немецкой карательной системе, которая часто обрушивалась на ни в чем не повинных жителей, оставшихся в «партизанской» деревне после ухода самих партизан, советское правосудие тоже часто вылавливало тех, кто был менее всего виновен и поэтому не считал нужным бежать на Запад. В то же время главные пособники благополучно бежали в Германию или оказывались в союзническом лагере военнопленных. Союзники опасались, что в Советском Союзе наказание могут понести невинные люди, и поэтому многим преступникам удалось избежать возвращения на родину.
Равным образом достойно сожаления, что в конце войны евреи, пожелавшие эмигрировать, сталкивались с гораздо большими препятствиями, чем жители Восточной Европы других национальностей. Например, при выборе иммигрантов западные правительства отдавали предпочтение жителям Прибалтики, как более ценному «расовому материалу». Начало «холодной войны» и использование коммунистическими странами проблемы военных преступлений в целях пропаганды и шпионажа позволило многим коллаборационистам, не боясь разоблачения, спокойно дожить свою жизнь на Западе. Лишь после окончания «холодной войны» появилась возможность разыскать и предать суду тех немногих полицейских коллаборационистов, которые еще были живы. Эти процессы теперь близятся к своему естественному завершению — скоро судьей им будет только история.
Глава 9
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Местный коллаборационизм в Холокосте
Историки все чаще сходятся во мнении о необходимости пересмотра некоторых широко распространенных представлений о том, как осуществлялся Холокост. По осторожной оценке Хилберга, в течение 1941-43 гг. на территории в пределах довоенных (на май 1941 г.) границ Советского Союза около 2.000.000 евреев было расстреляно в ямах недалеко от их домов[1004]. Роль, которую сыграли при этом пресловутые эйнзатцгруппы, детально отражена в их собственной обширной документации. Однако летом и осенью 1942 г. по вышеуказанной территории прокатилась так называемая «вторая волна» расправ. В Западной Белоруссии и на Украине «вторая волна» оказалась еще более губительной, чем первая, так как она накрыла и уничтожила почти все гетто, кроме нескольких основных трудовых. Цель нацистов состояла в том, чтобы сделать эти регионы Judenfrei, «свободными от евреев»[1005].
Организация и исполнение «второй волны» в указанных областях были более тщательными, чем в акциях 1941 г. «Вторую волну» координировали и осуществляли региональные начальники СС и полиции с помощью уже созданных ими постов полиции безопасности. Для выполнения этого страшного мероприятия на огромных восточных просторах требовалась значительная поддержка подразделений полиции охраны порядка и местных коллаборационистов. В операциях были задействованы не только мобильные батальоны полиции порядка и шуцманств, важную роль играла также немецкая жандармерия и ее местные полицейские пособники (Schutz-mannschaft-Einzeldiensf), которые представляли полицейскую власть на районном уровне.
Участие жандармерии и местной полиции в основном сводилось к оказанию помощи полиции безопасности по сбору евреев и охране мест казни. Иногда местные полицейские сами пускали в ход оружие, расстреливая евреев у ям, но главная задача жандармерии и местной полиции состояла в том, чтобы после расстрелов довести работу до конца, т. е. найти и уничтожить всех, кто тем или иным путем сумел избежать казни. Например, в «Книге памяти города Глубокое» говорится, что «полицейские целыми днями и неделями без устали разыскивали спрятавшихся или сбежавших евреев»[1006]. Систематическое участие местной полиции зафиксировано в таких местах, как Глубокое, Новогрудок, Полесье, Волынь и Житомир, т. е. на большей части заселенных евреями территорий Западной Белоруссии и Украины.
Кем же были местные коллаборационисты, столь активно участвовавшие в нацистском геноциде на Востоке? На территориях, находившихся под контролем немецкой гражданской администрации, активными участниками расправ были люди из числа тех 25.000, которые в первые месяцы оккупации добровольно поступили на службу в местную полицию. Из них 2000 человек к июлю 1942 г. были унтер-офицерами, но многие впоследствии были в знак признания их заслуг и по мере роста численного состава шуцманств повышены в звании[1007]. Вначале в полицию поступали те, кто стремился отомстить советской власти и регулярно получать жалованье. Сам характер работы привлекал националистов, честолюбцев, местных хулиганов и антисемитов, а иногда и бывших уголовников. Но среди добровольцев встречались и простые крестьяне, предпочитавшие рутинную караульную службу тяжелому труду на земле.
1005
1007