Количество убитых в ходе «второй волны», особенно в бывших польских землях, не следует недооценивать. Первые эйнзатцгруппы прошли по этой территории очень быстро еще до начала эскалации массовых расправ. По подсчетам Шмуэля Спектора, на Волыни в ходе ликвидации гетто во второй половине 1942 г. было убито почти 80% евреев[1016]. В районе Глубокое в 1941 г. было проведено всего несколько крупных акций. Большую часть гетто ликвидировали летом 1942 г., оставив до 1943 г. лишь незначительное число квалифицированных рабочих. Имеющиеся оценки масштаба и очередности акций в Полесье дают аналогичную картину. В районах Новогрудка и Минска соединенными усилиями СС, полиции охраны порядка и вермахта еврейскому населению были нанесены большие потери осенью 1941 г., но 50% убийств приходится на 1942 г., а в 1943 г. были убиты или депортированы обитатели немногих оставшихся трудовых лагерей, которым не удалось бежать[1017].
В центральных областях Украины (Житомир, Киев и Николаев) эйнзатцгруппы осенью 1941 г. при поддержке начальника СС и полиции (HSSPF) провели широкомасштабные операции в большинстве крупных городов. Здесь многие евреи еще до прихода немцев успели бежать из главных городов, особенно из Житомира и Николаева, обладавших развитыми коммуникациями. Однако в первой половине 1942 г. было проведено много акций, направленных в основном против мелких сельских гетто (например, в Генеральном комиссариате Житомира). Одновременно было убито небольшое количество евреев, еще остававшихся в сельских районах Николаевской области. В ходе этих акций местные полицейские помогали собирать евреев и конвоировать их к местам расправ, а также ловить и расстреливать тех, кто был найден позже.
Решение немецкого руководства к концу 1942 г. осуществить 100%-ную ликвидацию евреев в большинстве городов означало, что оставшимся в живых евреям не найти убежища нигде. Они были вынуждены вооружаться и пытаться выжить в лесу. Таким образом бежавшие евреи давали хоть и небольшой, но важный толчок растущему партизанскому сопротивлению, особенно в Белоруссии. «Вторая волна» означала абсолютный геноцид, ибо каждого еврея, скрывающегося в лесу, безжалостно вылавливали с помощью местной полиции и доносчиков-крестьян.
В результате судьба оставшихся в живых евреев оказалась неразрывно связана с развивающимся партизанским движением. Жестокое обращение с военнопленными, экономическая эксплуатация и депортации в Германию способствовали росту недовольства населения немецким господством. При этом ключевую роль в качестве орудия немецких реквизиций и облав на людей, подлежащих депортации, играли шуцманства и местные (часто коррумпированные) чиновники. Репутация насильников и грабителей, закрепившаяся за местными полицейскими, едва ли могла способствовать улучшению имиджа немецкой гражданской администрации.
Начиная с лета 1942 г. ядром растущего партизанского сопротивления стали советские военнопленные, которых угроза голодной смерти и расстрела заставила бежать в леса. В это время оставшиеся в живых евреи тоже пополняли партизанские отряды, хотя бывали случаи, когда партизаны их грабили и убивали. Решающим моментом выживания евреев стал доступ к оружию, причем недостаток опыта и боеприпасов они часто восполняли жаждой мести. Усилия евреев выжить и оказать сопротивление убийцам и мужество, проявленное ими в самых ужасных условиях, заслуживают высочайшей оценки.
Главным врагом базировавшихся в лесах партизан оставалась немецкая полиция и ее местные пособники. Постоянное участие местных полицейских в расправах с нееврейскими группами населения, включая женщин и детей, наглядно демонстрирует, с каким рвением шуцманы служили послушным орудием немецкой политики, и хотя неповиновение немецким приказам и дезертирство, особенно среди тех, кто был принудительно призван на службу в полицию уже после массовых убийств евреев, встречалось все чаще, многие унтер-офицеры и добровольцы остались верными немцам и бежали вместе с ними на Запад.
Судьбы выживших евреев и местных полицейских коллаборационистов продолжали переплетаться даже по окончании войны, ибо пути послевоенной миграции вели многих к одной и той же цели. Провалы международного сотрудничества в период холодной войны способствовали тому, что многим главным преступникам удалось избежать советского правосудия и найти убежище на Западе. Информация об их преступлениях в большинстве случаев оставалась скрытой до 1990-х гг., когда были открыты архивы.
1016
S. Spector,
1017
S. Cholawsky,