Первыми мероприятиями советской власти были национализация промышленности и торговли и введение восьмичасового рабочего дня. Частные предприятия Советы душили высокими налогами и всевозможными ограничениями[80]. Однако после первоначальных неурядиц, вызванных изменением экономической системы, уровень безработицы снизился благодаря появлению новых рабочих мест в государственных предприятиях и учреждениях.
Присвоение польского имущества власти тоже производили на официальном уровне. Целые фабрики, отдельные отвалившиеся изразцы и даже дверные ручки были конфискованы и вывезены в СССР, причем самым бесхозяйственным образом. Вся эта разруха производила на местных жителей удручающее впечатление. По словам одного украинца, «все жили, питались и одевались хуже, чем раньше». Красная Армия реквизировала и захватывала все необходимое ей продовольствие и транспортные средства. Все это отбирали главным образом у крупных землевладельцев, но иногда и у мелких крестьян[81].
Некоторым беженцам из западной Польши, которых выселили из больших городов, предлагали переехать в Советский Союз, обещая предоставить им работу, главным образом в Донецком бассейне. Однако рассказы о безработице, голоде и неблагоприятных условиях существования (исходящие от тех немногих, кому удалось вернуться) подчеркивали низкий уровень жизни в Советском Союзе даже по сравнению с восточной Польшей. В результате некоторые евреи предпочли вернуться в зону немецкой оккупации[82].
Для Западной Украины ключевой проблемой была земельная реформа и коллективизация. В восточной Галиции и на Волыни свыше 80% крупных землевладельцев были поляками. 28 октября 1939 г. Народное Собрание Западной Украины объявило о конфискации земель крупных землевладельцев, монастырей и государственных служащих. Небольшие участки раздали мелким крестьянам, но большая часть конфискованной земли осталась в руках государства и позже была использована для создания совхозов, в которых «безработные» сельскохозяйственные рабочие получили работу. Вначале реформа проводилась с некоторой осторожностью, но позже, в 1940-41 гг., было создано много совхозов[83]. Ввиду разнообразия этнических групп, населявших оккупированные территории, Советская власть использовала экономические рычаги в своей политике «разделяй и властвуй» по отношению к местному населению.
В период советской оккупации из примерно 13 миллионов жителей восточной Польши одну треть составляли поляки и одну треть — украинцы. Не считая небольшого числа литовцев, немцев и русских, оставшаяся треть почти поровну делилась между евреями, белорусами и принадлежавшими к русской православной церкви жителями Полесья, которые называли себя «здешними»[84]. До 1939 г. польское меньшинство всячески стремилось упрочить свое положение в этой части Польши. Польских переселенцев поощряли государственными займами под низкие проценты. Поляков — ветеранов русско-польской войны 1920-21 гг. тоже призывали селиться на востоке. Кроме того, сюда привезли много поляков, которых назначили на должности в администрации, в школах, в социальной сфере и в коммунальном хозяйстве. А главное, «полонизация» проводилась путем внедрения польского языка в преподавание большинства предметов.
Однако дискриминация непольских меньшинств в сфере государственного управления, экономики и образования сопровождалась оживленной общественной и политической деятельностью во всех национальных общинах. Открытое этническое насилие ограничилось террористическими атаками украинских националистов (ОУН) в 1930-х гг., которые вызвали жесткие государственные репрессии со стороны польской полиции и армии[85]. Несмотря на это отношения между этническими общинами на востоке часто считались «хорошими» или «нормальными», хотя между христианами и евреями было мало общественных контактов кроме как в школе и бизнесе. Открытые антисемитские выходки позволяло себе лишь незначительное, хотя и крикливое меньшинство[86].
Во время советского вторжения в сентябре 1939 г. развал законности и порядка привел к отдельным эпизодам этнических конфликтов. Во некоторых местах крестьянские отряды «линчевателей» и импровизированные милицейские подразделения убивали поляков. В первые дни советской оккупации Советские власти открыто подстрекали крестьян отомстить польским помещикам. Как сообщается, в Городее, близ Несвижа, «комиссар» Данилов заявил местным жителям: «Если кто-то имеет зуб на кого-либо, он может сделать с ним что захочет — отнять у него имущество и даже жизнь». В то же время отступающие польские пограничники часто с помощью гражданского населения быстро расправлялись с нелояльными белорусами, украинцами, «здешними» и евреями. Если же они сами попадали в руки Красной Армии, то им грозила расправа без суда и следствия[87].
80
D.R. Marples, «The Ukrainians in Eastern Poland», p. 239; B. Pinchuk,
86
Dorking, Y.V. Brazovsky 19 марта 1996 г, I.L. Yatsevich 21 марта 1996 г, J. Harkavy 25 марта 1996 г, Z. Schreiber 27 марта 1996 и L. Abramovsky 1 апреля 1996 г.; L. Berk,