Ближе к осени 1941 г. в массовых расстрелах евреев были задействованы все четыре эйнзатцгруппы. Эта первая волна убийств описана в главе 3. Роль местной полиции обычно сводилась к поддержке подразделений полиции охраны порядка, СС и вермахта, которые тоже участвовали в расправах. Однако в некоторых акциях, например, в белорусских городах Мир, Ноды и Борисов, местные полицейские играли особенно активную роль. Это подтверждается подробными протоколами недавнего судебного разбирательства дела о расстреле в Мире 9 ноября 1941 г. Жестокие меры против советских военнопленных также показали всему местному населению, что сулит ему немецкое господство.
В течение зимы 1941-42 гг. немецкая полиция охраны порядка включила шуцманства, команды местных полицейских-добровольцев, в состав общей полицейской структуры Гиммлера. Таким образом, руководители немецкой полиции получили в каждом районе надежное орудие, с помощью которого они в 1942-43 гг. смогли очистить все оставшиеся на Украине и Белоруссии гетто. Глава 4 на основе многочисленных новых источников тщательно анализирует организацию местной полиции, причем особое внимание уделяется набору, происхождению и обязанностям шуцманов.
События «второй волны» расправ известны хуже, что отчасти объясняется недостатком немецких документов того периода. Однако на бывшей польской территории в ходе «второй волны» погибло больше людей, чем во время расстрелов, проводившихся эйнзатц-группами в 1941 г.[3] Глава 5 повествует о «ликвидациях» гетто в 1942 и 1943 гг. Примеры относятся к Житомирской и Николаевской областям Украины, а также к Слониму и Несвижу (Белоруссия). Проводится также обзор расстрелов в окрестностях Глубокое (восточнее Вильнюса) и в районе Волынь-Подолье. Пристальное внимание уделено активной роли местных полицейских в этих акциях и в последовавших за ними розыскам и поимке спрятавшихся евреев. В этот период Холокоста нацисты особенно полагались на верность и инициативу своих местных подручных.
Экономическая эксплуатация местных жителей немцами рассматривается в главе 6 в основном с точки зрения ее воздействия на все население. Реквизиции, депортации и принудительный труд — всё это осуществлялось при поддержке местной полиции. Начиная с лета 1942 г. проведение этих мероприятий способствовало развитию партизанской войны, что, в свою очередь, повлияло на перспективы выживания евреев, бежавших в леса и принявших участие в сопротивлении. Политика немецкой администрации, занятой (на высшем уровне) разработкой планов реформ, рассматривается на фоне реального положения вещей — эксплуатации, коррупции и даже деморализации персонала местных учреждений.
В главе 7 рассматриваются жестокие полицейские расправы с семьями партизан, с одной стороны, и реальная тактика партизан в сложной обстановке соперничества партизанских групп различной национальной направленности, с другой. Необходимо учесть, что карательные операции полицейских были направлены не только против евреев, но и против нееврейского населения. Описываются также то, что происходило с укрывшимися в лесах партизанами-евреями. Открытые конфликты между украинцами, поляками и литовцами в конце периода оккупации демонстрируют еще одну форму «этнических чисток» в обстановке «вакуума власти», возникшего после ослабления немецкого контроля в 1943 г. От всех этих жестоких партизанских схваток больше всего потерь пришлось на долю гражданского населения.
В последней, восьмой, главе сопоставляются маршруты бегства и послевоенные судьбы местных полицейских с тем, что случилось с пережившими Холокост евреями. В хаосе послевоенного перемещения огромных людских масс пути палачей и их жертв нередко совпадали. К сожалению, холодная война помешала отдать должное не только палачам, но и их жертвам. И, наконец, в Заключении дается итоговая оценка природы и значения полицейского пособничества в Холокосте.
Географически настоящее исследование охватывает те регионы Белоруссии (Генеральный округ Белоруссия) и Украины (Генеральные округа Волынь-Подолье, Житомир, Киев и Николаев) [см. карты 2 и З][4], которые к концу 1941 г. попали под контроль немецкой гражданской администрации. Их население насчитывало свыше 10 миллионов человек, из которых 7% составляли евреи. До 1939 г. большая часть этих земель принадлежала Польше. В умонастроениях жителей бывших польских провинций и тех территорий, которые пережили почти 20 лет советизации, заметны определенные различия. В данном исследовании наиболее подробно рассматриваются бывшие польские территории, однако для сравнения привлекаются примеры и из бывших советских областей.
4
Я использую наименование «Белоруссия», а не современное «Беларусь», которое вошло в употребление очень недавно. Термин «Восточная Польша» отсылает к межвоенным польским границам и используется исключительно в историческом смысле.