Вначале в обязанности украинской милиции входила охрана фабрик и складов, патрулирование улиц, выполнение особых зада-ний и некоторые экономические функции — например, регулирование рынков и цен. Милиционеры также охраняли согнанных на работу евреев — евреи расчищали поврежденные бомбежкой улицы и выполняли другие принудительные работы по приказу немецких властей. В Виннице евреям было приказано носить нарукавные повязки с изображением «звезды Давида», но в гетто их поначалу не загоняли[209].
Расстрелы евреев начались вскоре после захвата Винницы. Полевая команда 675 отмечала, что в первые же дни существования еврейского совета представители СД из эйнзацгруппы расстреляли каждого десятого из его состава. Судя по рапорту эйнзатцгруппы С, раввинам было приказано в течение 24 часов собрать еврейскую «интеллигенцию» для проведения регистрации еврейского населения. Пришли не все, и тогда собравшихся послали за остальными. Таким образом была собрана и «ликвидирована» почти вся еврейская «интеллигенция»[210]. О направлении немецкой политики можно судить по августовскому приказу, гласившему, что в случае саботажа, если виновных найти не удастся, карательным мерам подлежат евреи и русские, а не украинцы[211].
Немецкая военная администрация считала, что угрозу представляют экономические планы ОУН, так как в них содержится открытый призыв соблюдать интересы украинского населения. Что касается земельной реформы, то среди украинцев было широко распространено мнение, что коммунистическая коллективизация теперь будет отменена. Однако военная администрация не допускала скоропалительных перемен в формах собственности[212].
В Винницкой и Житомирской областях украинский национализм был выражен слабее, чем в Галиции и на Волыни. Однако после того как вслед за наступающей немецкой армией туда явились украинские националисты с Западной Украины, националистические настроения заметно усилились, особенно в Житомире[213]. Выходцы из Западной Украины были хорошо организованы и вскоре заняли много ключевых должностей, например, бургомистров и начальников полиции. Нацистская администрация подозрительно относилась к их конечной цели — независимости, но терпела их присутствие по крайней мере в период становления дееспособной местной администрации[214].
Дальше к северу, на Волыни, немцы опасались, что националистические организации используют украинскую милицию в качестве базы для последующего создания Украинской армии. Украинские националисты стремились вооружить и обучить как можно больше молодых людей. Чтобы сохранить Украинскую армию в качестве полезного орудия для осуществления своих собственных целей, немецкие офицеры пристально следили за ее руководством. Как и в Житомире, милицейским частям скоро предстояла очистка от ненадежных элементов[215].
В это время от лесничих и крестьян, а также от местных полевых комендатур (FK) уже начала поступать информация о появлении партизан, особенно в лесистых районах севернее Винницы. Но на данном этапе этих партизан рассматривали не как угрозу, а как возможный «питомник» партизанского движения, которое со временем может материализоваться[216].
Период военной администрации длился недолго. Ее целью было поддержание порядка и создание эффективно функционирующей местной администрации, которая будет действовать в интересах немцев. Летом 1941 г. немцы пережили короткий «медовый месяц», так как украинское население вначале считало их освободителями[217]. Однако деятельность эйнзатцгруппы С, производившей выборочные расстрелы некоторых групп населения, как элементов «враждебных рейху», вскоре показала, каких жестоких репрессий и эксплуатации следует ожидать в будущем.
В тех частях Белоруссии, которые до 1939 г. принадлежали Советскому Союзу, население шло на службу к немцам менее охотно, опасаясь репрессий в случае возвращения советской власти[218]. Поэтому на ответственные посты в местной администрации были назначены 20 или 30 белорусских эмигрантов, прибывших вместе с эйнзатц-группой В[219]. С вермахтом прибыли также немецкие специалисты по сельскому хозяйству, которые вскоре возглавили колхозы и совхозы, а затем вошли в состав гражданской администрации[220].
209
ОАМ 1275-3-662 Рапорты FK 675
210
ОАМ 1275-3-662, pp. 17-19 и 20а-26 FI< 675,
211
ОАМ 1275-3-662, р. 36 Order of
212
ОАМ 1275-3-662, pp. 20а-26 FI< 675,
214
В Уланове, например, двум активистам националистического движения было разрешено сохранить их посты после того, как у них были изъяты их ОУНовские паспорта: ОАМ, 1275-3-662, pp. 20а-26 FI< 675,
217
Один источник характеризует настроение народа следующим образом: «Пусть хоть черт правит, лишь бы не большевики»: ЖА 1151-1-2, р. 68 сообщение ОУН из Трояновского района, 18 августа 1941 (по-немецки).