29 октября местный комендант приказал всем евреям собраться на площади для проверки документов[297]. На следующий день люди в недоумении явились на площадь в своей лучшей одежде. В свете недавних событий они были исполнены тревоги и подозрений. Шалом Холавски вспоминает: «Мы были в ужасе. На ум приходили всевозможные причины этого приказа»[298]. Однако, как он признается, они не хотели бояться наихудшего. Другой свидетель происходившего подтверждает: «Мы не могли поверить, что они попросту убьют всех евреев»[299]. Многие думали, что пока они тут сидят, их дома будут разграблены.
Полицейские прочитали список квалифицированных работников — врачей, инженеров, стекольщиков, кузнецов, текстильщиков, шорников, сапожников и портных — и приказали им отойти в сторону и разрешили взять с собой семьи. Во время «селекции» на дороге, ведущей в Слуцк, неожиданно появилось несколько грузовиков. Всю площадь оцепили люди в военной форме[300]. По свидетельству одного еврея, они говорили на литовском языке[301]. Оставшиеся после селекции люди постепенно стали подозревать опасность, и когда «наконец было объявлено, что еще 20 плотников должны выйти из рядов, стали выбегать люди, не имеющие отношения к плотницкому ремеслу»[302].
Квалифицированных работников, всего около 560 человек[303], отвели в школу под охрану местных белорусских полицейских. Немецкие солдаты и литовские подручные отправили около 4000 оставшихся евреев на расстрел в двух разных местах. На территории замка Радзивиллов поляки, работавшие под присмотром немцев, заранее вырыли две ямы. Другое место находилось сразу за городом у дороги на Снов. Стариков и больных везли к месту казни на грузовиках. Немцы отобрали у жертв ценные вещи и приказали им раздеться перед экзекуцией. После войны немецкие солдаты 8 роты 7Т1 полка, расквартированного в то время в Несвиже, утверждали, что расстреливали евреев в основном литовцы[304].
Немецкие власти собрали одежду расстрелянных и продали ее местным жителям, а наиболее ценные вещи отправили в Барановичи[305]. Несколько домов было разграблено местными жителями[306]. После акции квалифицированных работников отпустили и велели срочно перебраться в гетто, оцепленное колючей проволокой[307]. Несколько дней местные полицейские обыскивали гетто и расстреливали на месте всех укрывавшихся, не значившихся в списках квалифицированных рабочих. Говорили, что переполненные убитыми могилы шевелились. Поляк Иозеф Мархвинский счел это знаком — словно убитые хотели крикнуть: «Смотрите, живые! Вот фашизм, вот новая немецкая культура!» И тогда он понял, что «сегодня они убивают евреев, а завтра начнут убивать белорусов и поляков»[308].
В начале ноября 11 резервный полицейский батальон был откомандирован обратно в Каунас, а литовские роты вернулись нести караульную службу в Минске[309]. Тем не менее, комендант города Столпце Людвиг Гёбель, командир 8 роты 727 пехотного полка, продолжал расстрелы с помощью местной белорусской полиции. За массовыми расстрелами в населенных пунктах Турец и Ереми-чи 4 ноября 1941 г. последовала широкая операция против евреев в городе Мир в воскресенье 9 ноября 1941 г.[310] Недавно проходивший в Англии судебный процесс позволяет подробно восстановить события в Мире на основе показаний ряда очевидцев.
Местный житель Зеев Шрайбер проснулся на рассвете и выглянул в окно. Он увидел, что по Виленской улице идет группа вооруженных полицейских во главе с начальником районной полиции. Проходя мимо его дома, двое полицейских выстрелили из автоматов в стоявшего на углу еврея Абрама Резника. Резник тотчас упал, и вскоре Шрайбер увидел, что его тело лежит в луже крови. Этим первым выстрелом началась расправа на улицах города[311].
Стрельба на улицах разбудила другого еврея, Аьва Абрамовского, жившего неподалеку. Его мать крикнула: «Дети, вставайте, нам надо отсюда бежать. Сейчас они начнут убивать всех подряд!» Абрамовские и многие их соседи выскочили на улицу и кинулись врассыпную. Поднялась паника. Аев Абрамовский со всей семьей побежал к еврейскому кладбищу. Полицейские стреляли им вслед и многих ранили. Абрамовский вбежал в сарай, стоявший около кладбища, и залез на сеновал, откуда было хорошо видно все вокруг[312].
303
S. Cholawski,
304
S. Cholawski,
308
310
Материалы расследования о 87727 Inf. Rgt. см.