В Борисове (северо-восточнее Минска) 20 октября 1941 г. было расстреляно 6500 евреев из 8000, несмотря на то, что они исправно работали и заплатили выкуп — 300.000 рублей, а также серебро и золото. Акцией руководила эйнзатцгруппа В (полиция безопасности), но расстреливали людей не немцы, а их «русские» подручные под командованием этнического немца Давида Эхофа[336]. На советском послевоенном процессе сам же Эхоф дал яркое описание этой кровавой акции, проведенной местными полицейскими: «Полицейские врывались в дома евреев, сгоняли их на площадь в центре гетто, силой заталкивали в грузовики и увозили на место казни. Они не щадили ни стариков, ни беременных женщин, ни детей, ни больных. Тех, кто сопротивлялся, по моему приказу расстреливали на месте — на площади, в домах, по дороге к месту казни — или избивали до полусмерти»[337].
По словам офицера вермахта Зённекена, который во время расправы находился в Борисове, местное население вначале относилось к евреям враждебно: «Пусть умирают, они причинили нам столько вреда!» Облава проводилась на глазах местных жителей и немецких военных. Издали весь день доносилась стрельба. После того, как местные жители увидели «акцию», их отношение к евреям изменилось: «В глазах этих не-евреев застыло либо полнейшее равнодушие, либо ужас, потому что жуткие сцены разыгрывались на улицах. Если еще накануне вечером не-евреи считали, что евреи заслужили свою участь, то на следующий день они стали задавать вопросы: “Кто это приказал? Как можно зараз убить 6500 евреев? Сегодня это евреи, а когда придет наша очередь? Что сделали эти несчастные евреи? Они работали, вот и все! Тех, кто по-настоящему виноват, никто не трогает!”».
Чтобы полицейские смогли выполнять свою тяжелую задачу, их поили шнапсом. О масштабах расправы можно было судить по огромным кучам одежды, которую привезли на городские склады на грузовиках[338].
Другие массовые акции были проведены в городах Новогрудок (8 декабря) и Иоды (16 декабря). В Новогрудке погибло 5000 евреев. Присутствовавшие на акции белорусские полицейские позже рассказали одному из немногих оставшихся в живых родственнику жертв о разыгравшемся на краю могил душераздирающем зрелище[339]. В Иодах почти половине евреев удалось бежать отчасти благодаря тому, что их вовремя предупредил начальник местной полиции. Однако 250 евреев все же погибло. Судя по свидетельству одного уцелевшего, «в расправе в Иодах участвовало очень мало немцев. Они руководили акциями и облавами, а расстреливали евреев белорусы, русские и некоторые поляки»[340].
Несмотря на эту мощную волну расправ, свыше половины еврейского населения восточной Польши дожило до 1942 г. Тысячи евреев остались в Генеральном комиссариате Житомир, большей частью в мелких местечковых гетто и в трудовых лагерях. В Генеральных комиссариатах Киева и Николаева несмотря на кровавые акции, проведенные эйнзатцгруппами в 1941 г., сотни евреев дожили до весны и лета 1942 г. Многих еврейских общин, особенно на Волыни, осенние кровавые акции не коснулись, а там, где они все же прошли, в живых осталось много квалифицированных ремесленников, а некоторым другим евреям удалось спрятаться и переждать до окончания акции. Судя по докладам эйнзатцгруп-пы С (сентябрь 1941 г.), немцы ощущали значительную нехватку еврейских рабочих: «В западной и центральной Украине евреи почти ничем не отличаются от местных рабочих, ремесленников и торговцев. Если мы полностью лишимся еврейской рабочей силы, экономическое восстановление украинской промышленности, а также развитие муниципальных административных центров будет почти невозможно.
Есть только одна возможность, которую немецкая администрация Генерал-губернаторства очень долго не могла осознать: Решение еврейского вопроса состоит в широком использовании еврейского труда. Это приведет к постепенной ликвидации евреев — что вполне соответствует состоянию экономики страны»[341].
Эта же тема поднималась в докладе совещания в Ваннзее в январе 1942 г. Привлечение евреев к строительству дорог на востоке рассматривалось здесь как способ постепенного уничтожения оставшихся евреев посредством принудительного труда наряду с систематическими убийствами[342]. В Галиции (и в меньшей степени в Остланде и на Украине) эти планы были реализованы посредством использования труда евреев, находящихся в специальных лагерях, на строительстве автострады и на других мероприятиях[343]. Заключенные этих трудовых лагерей входили в число последних евреев, подлежавших «ликвидации» в конце 1942 г. — начале 1943 г. Но еще раньше многие погибли от невыносимых условий труда и недостатка продовольствия. Таким образом, с самого начала применялась двойная стратегия — с одной стороны, открытые убийства, с другой, обещания сохранить жизнь тем, кто будет участвовать в полезном труде. Эта стратегия оказалась весьма эффективной, так как она разделяла евреев и вводила их в заблуждение относительно конечной цели нацистов.
337
J. Noakes and G. Pridham (eds),
338
NAW PS-3047 письмо Sonnecken, 17-20 октября 1941 г.; о Борисове см. также Н. Krausnick and Н.-Н. Wilhelm,
340
P. Silverman, D. Smuschkowitz and P. Smuschkowicz,
342