По многим вполне понятным причинам изучением истории местной полиции, сотрудничавшей с нацистами на оккупированных территориях Советского Союза, до сих пор явно пренебрегали. Упорно преследуя коллаборационистов как предателей, советское правительство неохотно шло на открытое признание широкого распространения сотрудничества местных жителей с немецкими захватчиками. Историки-эмигранты по аналогичным (хотя по существу диаметрально противоположным) мотивам тоже предпочитали преуменьшать соучастие отдельных лиц в зверствах немецкой полиции. Вместо этого они подчеркивали крушение надежд националистически настроенных групп населения на создание независимых государств. Участие местных жителей в Холокосте в таких странах как Литва и Украина остается болезненной проблемой и требует тщательно выверенных формулировок со стороны лиц, занимающих высшие посты в этих государствах[5]. Ввиду важности данной темы одной из целей данного исследования было заполнение значительных пробелов, остающихся в исторической литературе по данному вопросу, на основе использования широкого спектра источников.
Наше нынешнее понимание Холокоста до сих пор еще многим обязано плодотворной работе Рауля Хилберга, создавшего первую подробную историю Холокоста на основе трофейных немецких документов[6]. В последние годы его основополагающее исследование было продолжено многими учеными, прежде всего Кристофером Браунингом, который внес значительный вклад в предмет[7]. Как показывают последние новаторские труды немецких историков Дитера Поля и Томаса Зандкюлера о событиях в районах Люблина и Галиции (Генерал-губернаторство), осуществление геноцида на местном уровне часто было сложным процессом, в котором причудливо переплетались такие факторы как личная инициатива и практические соображения[8]. В настоящее время некоторые молодые немецкие историки стараются на основе ставших теперь доступными новых материалов из советских и немецких архивов свести воедино ряд все еще остающихся фрагментарными исследований[9].
Для настоящего труда самое важное значение имели подробные свидетельства, хранящиеся во многих городах Белоруссии и Украины. Они позволяют понять ход реализации немецкой политики с той точки зрения, которая ранее была невозможна. Существующие исследования немецкой оккупационной политики на востоке, как, например, классический труд Александра Даллина или анализ попыток проведения реформ Тимоти Маллигана, сосредоточивали свое внимание на политических проблемах высшего немецкого руководства[10]. Изученные ими документы представляют собой главным образом переписку первых лиц местной администрации с их берлинским начальством. Лишь в самое последнее время Бернард Кьяри в своем новаторском исследовании предпринял более подробный анализ повседневной жизни простых людей на оккупированных территориях[11]. Личные воспоминания, раскрывающие трагический опыт войны, оказывают более непосредственное воздействие.
Основополагающее значение для понимания Холокоста имеет также точка зрения его жертв. Рассказы отдельных лиц, переживших войну, важны вдвойне — они не только живые свидетели событий, но и носители уникального мироощущения: многих из них не покидало чувство полной изолированности от всего населения в целом. Некоторые из наиболее ценных трудов написаны людьми, которые сами пережили преследования нацистов. Особенно интересны работы Шмуэля Спектора (Волынь), а также книги Шалома Холавски и Герша Смоляра (Белоруссия). Тонкий анализ местных событий на основе устных свидетельств отличают книги Нехамы Тэк об Освальде Руфайзене и о партизанах Бельского[12].
Необходимо также иметь в виду, что прежние исследователи Холокоста значительно недооценили два важных аспекта — во-первых, всестороннее использование Гиммлером местных сил в проведении Холокоста и, во-вторых, решающее значение «второй волны» полных «ликвидаций» 1942-43 гг. Между тем, именно в эти годы немецкие подразделения и их подручные уничтожили (большей частью расстреляли) на территории Советского Союза в пределах границ 1940 г. свыше 500.000 евреев. Приведенные в настоящем исследовании подробные данные об организации и хронологии Холокоста дадут дополнительный импульс разгорающимся ныне дебатам об особенностях Холокоста на востоке.
7
См., напр., C. Browning,
8
T. Sandkuhler,
9
См. в особенности готовящиеся диссертации С. Gerlach
12
S. Spector,