Самым одиозным из всех батальонов шуцманств был 12-й литовский батальон из Каунаса. С первых дней немецкой оккупации это подразделение формировалось на добровольных началах. Его персонал участвовал в массовых расстрелах евреев летом 1941 г. в Девятом форту Каунаса. Как видно из приказов по этому батальону, некоторые из его сотрудников в первые месяцы службы по разным причинам увольнялись[402]. Участие этого подразделения в массовых расправах в районе Минска в октябре 1941 г. отражено в документах, приведенных выше. Впоследствии солдаты батальона использовались в качестве охранников и в борьбе с партизанами во многих населенных пунктах Минской области, например, в Шацке и Дукоре[403].
То, что 12-й литовский батальон был не единственным мобильным подразделением шуцманства, участвовавшим в акциях против евреев, видно из показаний, касающихся 102 украинского батальона в Кременце. Это подразделение участвовало в массовом расстреле евреев Кременца в конце лета 1942 г., а затем его перевели на борьбу с партизанами в Белоруссию[404]. Вообще подразделения, состоявшие из одних только украинцев, пользовались гораздо более дурной славой, чем шуцманства, несшие караульную службу на местных сторожевых постах. В Житомирском округе ненадежных местных полицейских переводили в батальоны в качестве наказания — считалось, что если они будут жить в бараках вдали от дома, то побег к партизанам будет менее вероятен.
Активное участие батальонов полиции охраны порядка в анти-еврейских акциях хорошо известно историкам благодаря исследованию Кристофера Браунинга, который подробно изучил операции 101-го резервного полицейского батальона, действовавшего в юго-восточной Польше. Браунинг приводит документы, касающиеся формирования этого батальона и происхождения его сотрудников, а также отмечает, что полицейские батальоны были задействованы в аналогичных операциях в бывшем Советском Союзе[405]. Можно привести и другие примеры участия полицейских батальонов в жестоких операциях против партизан и евреев осенью 1942 г. в районе Бреста. Так, в конце октября 1942 г. подразделения 15-го полицейского полка участвовали в очистке Пинского гетто[406].
Осенью 1941 г. из Германии прибыли на восток отряды жандармерии и полиции охраны порядка, чтобы перенять от вермахта обеспечение безопасности в городах и деревнях. В отряды жандармов входили полицейские, мобилизованные из резерва, а также находящиеся на действительной службе кадровые полицейские, большинство которых по возрасту уже не подлежали призыву в армию. Так, по приблизительной выборке, из 80 жандармов, служивших на востоке, лишь 10% были моложе 30 лет[407]. Более точные данные имеются о 37-и (или 38-и) жандармах, служивших в 1/3 взводе в районе Речицы (Генеральный комиссариат Житомир). Из них тринадцать (35,1%) родились до 1901 г., двадцать один (56,8%) — между 1901 и 1910 гг., и только трое (8,1%) — после 1910 г.[408]
Многие резервисты были мобилизованы в 1939 г. и вначале некоторое время служили в полиции охраны порядка в Германии. Перед отправкой на восток часть из них прошла только первичную военную подготовку: «До призыва в жандармерию 18 августа 1941 г. у меня был свой бизнес... Раньше я проходил военную подготовку, и поэтому меня вскоре отправили в запас. В подготовку входило изучение оружия, стрельба и короткий инструктаж по юридическим вопросам, например, по охотничьему законодательству. Сначала нас намеревались использовать в качестве жандармов в нашей собственной стране, но в октябре 1941 г. от 15 до 20 человек из нашей группы покинули Шнейдемюль, и через Брест-Аитовск мы прибыли в Минск»[409].
Согласно приказам на марш, полученным жандармами, служившими в Западной Белоруссии (Weifiruthenieri) в сентябре 1941 г., пополнение, отправлявшееся в Минск в октябре, должно было состоять из 168 резервистов и 146 кадровых полицейских[410]. Считалось, что кадровые полицейские с большей вероятностью являются сторонниками режима, потому что Гиммлер тщательно интегрировал полицейскую службу в свою систему. Один полицейский так описывает свой путь в полицейскую службу на востоке: «1 апреля 1932 г. я вступил в СА [штурмовой отряд], потому что мне обещали работу. Годом позже я вступил в нацистскую партию. В 1934 г. меня послали в добровольный трудовой лагерь СА в Бреслау... В 1939 г. я подал заявление о приеме в полицию. К концу 1940 г. я завершил подготовку и стал рядовым полицейским. Осенью 1941 г. меня и нескольких моих товарищей мобилизовали для отправки на восток»[411].
402
LSHA 1444-1—8 приказы по батальону; К. Stang,
404
406
407
С. Browning,
408
USHMM A RG 53.002М, reel 5 (БНАМ) 658-1-2, pp.