После первой акции в Несвиже 30 октября 1941 г. евреи сделали свои выводы. Часть еврейской общины, не желая покорно идти на смерть, открыто заговорила о сопротивлении[581]. Другие в ожидании предстоящей акции готовили убежища[582]. 16 июля 1942 г. было «ликвидировано» гетто в соседнем местечке Городея. Двое местных жителей видели, как евреев гнали к ямам — некоторых везли на грузовиках, остальные шли пешком под охраной местных полицейских. По дороге к месту расправы некоторые не могли идти и падали — таких расстреливали на месте. В течение четырех или пяти часов издали доносились пулеметные очереди. Всего в этот день было расстреляно 1.500 человек[583].
Новость о событиях в Городее быстро развеяла у несвижских евреев иллюзии насчет того, что их могут пощадить[584]. Председатель еврейского совета начал подумывать о том, не установить ли связь с партизанами, но возражал против бегства из гетто, полагая, что оно может лишь ускорить акцию[585]. Во время поминальной службы в синагоге Шалом Холавски призывал единоверцев бороться за свою жизнь. «Был разработан план. Решили поджигать дома и сопротивляться с оружием в руках, чтобы дать возможность тем, кто способен бежать, уйти в лес»[586].
Между тем немецкая полиция начала свою подготовку. В мае командир полиции безопасности Западной Белоруссии (Weifiruthenieri} приказал жандармам срочно провести перепись оставшегося еврейского населения[587]. За день до акции из Барановичей в Несвиж прибыла на грузовиках группа немецких полицейских и их подручных литовцев. Ими командовала полиция безопасности. Кроме того, из всех полицейских участков округа были собраны и доставлены в Несвиж местные белорусские полицейские[588]. Для таких крупных анти-еврейских операций обычно мобилизовался весь наличный персонал, а на полицейских участках оставалось всего по одному или два полицейских[589]. Вечером начальник полиции собрал полицейских и сказал, что на следующий день все евреи должны быть расстреляны. Вокруг гетто он приказал установить оцепление, а всех, кто попытается бежать, расстреливать на месте[590].
На рассвете 20 июля 1942 г. несвижское гетто было окружено белорусской полицией. Ночью накануне акции раздавались отдельные выстрелы[591]. Как события развивались дальше, по имеющимся описаниям установить трудно. По словам Шалома Холавски рано утром к воротам гетто подошло несколько немцев и полицейских. Они известили главу еврейского совета Магалифа о предстоящей «селекции»[592]. Некоторых евреев, по-видимому, спокойно увезли. Вскоре, однако, стало ясно, что теперь евреи не собираются сотрудничать. Когда полиция открыла огонь, еврейская боевая группа, собравшаяся в синагоге, неожиданно ответила пулеметной очередью (стрелял один бывший польский офицер). Тем временем в гетто зажгли огни, чтобы в дыму и поднявшейся суматохе было легче бежать[593].
Один бывший полицейский так описал эти запутанные события: «Со стороны, противоположной воротам в гетто, доносился шум автомобильных моторов. Я понял, что полицейские начали сажать евреев в грузовики, чтобы отвезти их на место казни. Часа через полтора после начала погрузки евреев в машины в разных частях гетто вспыхнули пожары. Вскоре огонь охватил все дома. В гетто началась стрельба из автоматов и винтовок. Из-за дыма трудно было понять, что происходит. Я мог только догадываться, что полицейские приканчивают обреченных людей на месте. Скоро стрельба утихла. Часть полицейских, стоявших в оцеплении, была спешно передвинута к месту казни»[594].
Согласно разным источникам, во время короткой схватки несколько немцев и местных полицейских были убиты и ранены[595]. Один белорусский полицейский, стоявший во внешнем оцеплении, впоследствии рассказал советским властям, что несколько евреев — приблизительно 20 человек — пытались вырваться из гетто в его секторе. Он и другие полицейские, стоявшие рядом, открыли по ним огонь. Он был ранен в плечо, еще одного полицейского евреи убили. При этом он был пьян, поскольку до начала стрельбы белорусские полицейские пили водку[596]. Шалом Холавски описал отчаянные попытки бежать с точки зрения жертв: «Небольшие группы евреев вроде нашей вырвались из гетто. Некоторых стали избивать ретивые крестьяне, других убивали на бегу. Маленьким группкам удалось добраться до леса. Я увидел Симху Р., который нес на руках своего маленького сына, завернутого в подушку. Не останавливаясь, он отдал сверток христианской женщине, стоявшей у ворот, а сам побежал дальше к лесу»[597].
583
587
USHMMARG 53.002M, reel 4 (БН AM) 389-1—3, p.
588
589
Об увеличении предложений перед акцией в Столпце в сентябре 1942 г. см. Брестский архив 995-1—4, р. 233 Schultz рапорт, 3 октября 1942 г. О концентрации полиции для акции в Несвиже см. WCU D9087 и
590
593
M. Lachowicki,
595
M. Lachowicki,
596