Сельскохозяйственная политика на оккупированных территориях осуществлялась местными сельскохозяйственными руководителями (Landwirtschaftsfilhrer), которые прибывали из Германии вместе с армейскими частями и вскоре получали должности в гражданской администрации. Имеющиеся в распоряжении документы на 201 немецкого сельскохозяйственного руководителя свидетельствуют о том, что три четверти из них были в возрасте от 37 до 43 лет, и только 35 человек были членами нацистской партии. Большинство этих людей были жителями деревень и не имели нужного опыта руководства крупным хозяйством, что вменялось им в обязанность на востоке[700]. Деятельность сельскохозяйственных руководителей заключалась в первую очередь в сборе сельскохозяйственной продукции, производимой местным населением, и передаче этой продукции в ведение районной сельскохозяйственной администрации[701]. В поездках по крестьянским хозяйствам их часто сопровождали полицейские, чтобы обеспечить конфискацию продовольствия. Александр Даллин делает вывод, что многие сельскохозяйственные руководители так и не смогли приспособиться к чуждой им среде и не имели никаких контактов с местным населением[702].
Главными задачами немецкой администрации были экономическое использование оккупированных территорий и поддержание мира в тылу немецкой армии[703]. Однако существовало явное несоответствие между этими целями и тем, каково было отношение к местному населению. В циркуляре, распространенном среди сельскохозяйственных руководителей летом 1941 года, говорилось, что в течение многих веков русские вели голодное и нищенское существование, и к ним не следует проявлять ложного сочувствия[704]. Надежды крестьян, связанные с отменой советской колхозной системы, не оправдались; экономически стало жить еще труднее, и все это обращало местное население против немцев.
В Германском руководстве существовали различные мнения относительно передачи в частное владение земли на востоке. В 1941 году министерство, отвечавшее за выполнение плана развития на ближайшие четыре года, и СС одобрили решение продолжать развивать коллективные хозяйства: обе эти организации видели в подобном решении возможность эффективного использования данных территорий перед планировавшимся крупномасштабным переселением людей. Специалисты по Советскому Союзу, такие как Отто Брой-тигам (Otto Brautigam), однако, высказывались за повышение заинтересованности местного населения в увеличении производства сельскохозяйственной продукции, в которой испытывалась острая нужда. В 1942 году была сделана попытка земельной реформы, особенно это коснулось территорий, контролируемых военными. На практике коллективная система хозяйствования была во многом сохранена: к концу 1942 года менее 8% коллективных хозяйств Украины были преобразованы в кооперативы. Реформы, предложенные гражданской администрацией, имели ограниченный характер и вскоре увязли в непреодолимых практических трудностях. В 1943 году немецкие'власти предложили давать местным крестьянам землю в качестве поощрения за активную помощь в борьбе с партизанами. Однако к этому времени партизанское движение было уже настолько сильным, что эта мера оказалась неэффективной и запоздалой[705].
Нечто подобное происходило в культурной политике: признание совершённых серьезных просчетов явно запаздывало. На Украине образование было ограничено четырьмя классами школы, и это вызывало недовольство со стороны местного населения[706]. В 1943 году рейхскомиссар Кох опубликовал пресс-релиз, в котором говорилось, что «если в Германии университеты закрываются, то и Украина не имеет права сохранять свои высшие учебные заведения»[707]. Похожая ситуация сложилась и в Белоруссии, где к 1942 году осталось менее трети школ, работавших при советской власти[708]. Эйнзатцгруппа В, находившаяся на территории, контролируемой военной администрацией, сообщала в декабре 1942 года, что выполнение требований местного населения о возобновлении работы школ имело положительный эффект в некоторых местностях[709]; однако многие здания школ были к тому времени реквизированы и превращены в полицейские участки или иные немецкие учреждения. В целом школьная система продолжала разваливаться из-за нехватки оборудования и персонала. К тому же, даже если школа были открыта, многие дети не могли ее посещать, так как они должны были помогать домашним в сельскохозяйственной работе[710].
705
T. P. Mulligan,
706
J. A. Armstrong,
707
709
USHMMA RG 53.002M, reel 5 (БНАМ) 655-1—3, pp. 21-59
710
Школьные здания были заняты полицией (напр., в Селовичах под Не-свижем): см.