Детальный анализ практических последствий Германской экономической политики можно провести, основываясь на сохранившихся регулярных отчетах по Брестскому округу, начиная с конца 1941 года. Недальновидность Германского управления вскоре начала отрицательно сказываться, особенно по мере того, как война принимала все более затяжной характер. В феврале 1942 года новый окружной агроном в Бресте жаловался на то, что хлебный паек для «арийского» населения сократили вдвое, а евреи вообще ничего не получали в течение трех месяцев. Произошло это вследствие того, что его предшественник изъял у крестьян все, что было ВОЗМОЖНО[721].
Нехватка продовольствия особенно остро чувствовалась в городах, где к лету 1942 года население практически ничего не получало, кроме скудного хлебного пайка. Городские жители делали вылазки в деревню, в надежде купить продукты по любой цене. Отсутствие продовольствия заставляло людей бросать работу в городе и перебираться работать в деревню, просто чтобы прокормиться. Это привело к увеличению контактов городского населения с партизанами, которые умело пользовались недовольством граждан тяжелым экономическим положением. В немецком отчете за август 1942 года говорилось о необходимости улучшения снабжения продовольствием местного населения, чтобы способствовать успешной борьбе с партизанским движением[722].
Рапорт, подготовленный в конце 1942 года эйнзатцгруппой В положении на территории, находящейся еще дальше к востоку и контролируемой военной администрацией, говорит об основных проблемах, существующих в городах. Несмотря на введение карточной системы, городские жители продолжали страдать от недостатка продуктов: жиры и мясо почти исчезли, карточки на основные предметы потребления отоварить сложно. На рынках крестьяне рвались обменивать продукты на мыло, спички, водку или одежду. На продукты, продаваемые за деньги, цены были слишком высокими для большинства городских жителей, у которых уже не оставалось ничего, что можно было пустить в обмен на продовольствие. В результате нехватки продовольствия в городах почти вся пригодная одежда перекочевала из городов в деревни. Отсутствие необходимой одежды и отопления, постоянные перебои с электричеством сделали зиму особенно мрачным временем для оставшихся в городе жителей[723].
В результате «ликвидации» Брестского гетто в октябре 1942 года прекратилась контрабанда продуктов в гетто[724]. Однако торговля на черном рынке по взвинченным ценам продолжалась, как и прежде. К весне 1943 года стало ясно: даже если повысить заработную плату, люди лучше работать не будут. Деньги, получаемые в качестве зарплаты, обесценились на черном рынке, который стал единственным надежным источником продуктов питания. Немецкие чиновники предлагали платить натурой, что, по их мнению, должно было стать значительно более действенным стимулом для местного населения[725]. Некоторым государственным служащим, включая сотрудников шуцманств, выдавали премии непосредственно натурой (например, водку) в целях укрепления их ослабевающей лояльности и подъема морального состояния[726].
Немецкие экономические проблемы были отчасти связаны с вопросами распределения. В конце лета 4942 года немецкая администрация в Минске не смогла обеспечить выдачу продуктов питания по карточкам. Несмотря на достаточный запас картофеля в Барановичах и Новогрудке, его не удалось доставить из-за отсутствия бензина[727]. В связи с резким усилением партизан в сельской местности и их постоянными нападениями на немецкие коммуникации, требовалось больше сил (включая местную полицию), обеспечивающих безопасность сбора урожая и сопровождения транспортных колонн с продовольствием[728].
Во время оккупации немецкие власти организовали сбор огромного количества зерна и скота для отправки в войска и в Германию[729]. Изымалось такое количество, что заставить крестьян продолжать много работать можно было только используя силу. На практике жестокие реквизиции вынудили крестьян производить лишь столько продуктов, сколько требовалось, чтобы прокормить самих себя. Показательным может служить циркуляр, выпущенный генеральным комиссариатом города Николаев в августе 1942 года, устанавливающий нормы реквизиций: «Для определения размера реквизиций необходимо вычесть из общего урожая семенное зерно (в том числе и на весну); зерно для питания сельским жителям (12 килограммов зерна в месяц на одного работоспособного человека старше 14 лет и половины этого количества для детей до 14 лет), а также фуражное зерно для рабочего скота.... Все остальное необходимо сдать»[730].
723
Н. Smolar,
724
725
726
USHMMA RG 53.002М, reel 5 (БНАМ) 658-1—3, р. 180 приказ
728
ЖА 1182-1—36, p.
729
730