«В конце июня или июля 1942 г. — точно не помню — я возвращался с боевого задания и... из чисто партизанского интереса зашел навестить одного знакомого, который жил в 2 километрах севернее Несвижа. То, что я от него узнал, привело меня в ужас. Он рассказал, что накануне несвижская полиция убила всех евреев, оставшихся в живых после первой расправы, и тотчас шепотом продолжал: “Я спрятал у себя в сарае 17 человек, которые пришли ко мне ночью”. Он попросил меня взять их с собой, потому что каждую минуту сюда могут нагрянуть полицейские и убить этих людей, а заодно и всю его семью. Я быстро посоветовался со своим отрядом и, получив согласие, взял их с собой. Из этих 17 трое потом погибли, а остальные пережили войну»[804].
Еврейке, избежавшей «ликвидации» в лагере Лесная (южнее Барановичей) в марте 1943 г., тоже «посчастливилось встретить добрых людей», которые сочувственно отнеслись к ней, когда она с ребенком постучалась в дверь их дома в лесу. Они снабдили ее едой и одеждой, и она пошла дальше[805]. В Новогрудском гетто было известно, что бедная не-еврейская семья, жившая в 4 километрах от города, Хиклз (собачники), принимала в свой дом беглых евреев и помогала им связаться с партизанами Бельского. Джек Каган рассказывает: «Каждого еврея, которому удалось бежать из гетто и добраться до Хиклз, они прятали на день или два, а потом снабжали продуктами на дорогу. Хиклз поддерживали связь с партизанами Бельского и объясняли беглецам, как их найти. Позже немцы узнали о том, что делали Хиклз, убили их и сожгли все их имущество»[806].
Самоотверженную помощь евреям оказывали также баптисты. Вот что пишет об этом Шалом Холавски: «Встречи с баптистами были напоминанием о добре и восхищении. Это была религиозная секта, с благоговением относившаяся к Священному писанию и мессианской миссии еврейского народа. Они жили в духовном мире, отделявшем их от всех, кто жил по соседству, их жизнь была чужда ненависти и кровожадности, окружавших их. Местное население, как правило, уважало партизан — за их силу, за их оружие. С баптистами все было по-другому. Превыше всего для них был человек. Они уважали нас и наши идеалы и неизменно показывали нам, что считают за честь дать нам кров. Их сочувствие очень трогало еврейских бойцов. Они давали нам убежище и приют из человечности»[807].
Это, однако, было редким исключением. Большинству еврейских беженцев искать помощи было не у кого. Как говорил местному крестьянину один еврей из Миоры: «Убить нас хотели не только немцы. Большая часть поляков и белорусов хотели бы видеть нас мертвыми. А без помощи не-евреев организовать сопротивление евреи не могли»[808].
Чтобы выжить, еврейские семьи могли полагаться только на себя. В лесах создавались еврейские семейные лагеря. Самым известным из них был лагерь Тувии Бельского, который никогда не отказывал в убежище ни одному еврею и даже пытался спасти евреев из оставшихся гетто[809]. В январе 1943 г. партизан Посессорский, переодевшись в крестьянскую одежду, проник в лагерь Новый Свержень, подкупив немецкого часового бутылкой водки. Он связался со своими родственниками из подпольной организации и умолял евреев немедленно бежать из лагеря. Когда план прорыва был готов, подпольная организация оповестила всех, что пора бежать. Как пишет
Шалом Холавски, побег в основном удался: «По сигналу мужчины бросились к забору, тихо пролезли сквозь дыру и исчезли во тьме. Через некоторое время послышались выстрелы, но беглецы были уже далеко. Часть людей направилась к Налибокскому лесу, а большинство — к Копыльским лесам»[810].
Однако как видно из послевоенных свидетельств одного из беглецов, шансы выжить в лесах были невелики: «Посессорский повел свою группу на базу партизан. На следующий день 11 евреев отправили на операцию. Они попали в засаду. 8 человек было убито. Через несколько дней немцы устроили в лесу рейд. Несколько евреев из нашей группы утонули в болоте. Тех, у кого было оружие, сразу отделили от тех, у кого оружия не было. Им приказали идти добывать себе оружие самим, сказав, что у евреев много золота, и они могут купить себе оружие. Их оставили на месте, а отряд отправился дальше»[811].
Джек Каган тоже пишет о враждебности многих местных жителей к евреям: «Обстановка, в которой действовали партизаны Бельского, была враждебной. Христиане — и крестьяне, и горожане — были ярыми антисемитами и терпеть не могли евреев-партизан. Иногда их даже выдавали властям. Партизаны Бельского были вынуждены прибегать к жестоким ответным мерам — казнить доносчиков и сжигать их имущество. Это был единственный способ их запугать и показать им, что еврейская кровь стоит дорого»[812].
807
S. Cholawski,
808
I. Aron,
809
N. Tec,
810
S. Cholawski,
812
J. Kagan and D. Cohen,