Оставшиеся в живых евреи приветствовали советское освобождение со смешанными чувствами. Радость от того, что немцы изгнаны с их родных мест, омрачало всепоглощающее ощущение утраты близких и исчезновения их тесно сплоченных общин. Застарелая враждебность местного населения и зрелище родных городов и деревень, превратившихся в кладбища, стали побудительной причиной массовой эмиграции сначала в Польшу, а затем через Германию, Австрию и Италию в Израиль и на Запад[939]. Здесь они начинали новую жизнь буквально с нуля с той же энергией, что помогла им выжить.
Для большинства крестьян Белоруссии и Украины очередная смена господ значила гораздо меньше, чем окончание войны. На восстановление нанесенных немецкой оккупацией колоссальных потерь людей и материальных ценностей потребовалось более 20 лет. Возвращавшихся на родину людей, насильственно угнанных на работу в Германию, советские власти рассматривали как потенциальных шпионов, допрашивали и судили за мнимое предательство. Послевоенные судьбы участников всех этих событий почти полвека оставались скрытыми во многом вследствие всеобщей подозрительности периода «холодной войны».
К весне 1943 г. немцы начали отход с восточной Украины и попытались увести с собой местных полицейских. Вначале эвакуированных полицейских включали в аналогичные полицейские формирования, находящиеся дальше в тылу немецких войск. Например, в 1944 г. в шуцманстве в районе Липска (Западная Белоруссия) числилась большая группа бывшего персонала OD (служба охраны порядка) из Езерища (севернее Витебска)[940]. Аналогичное положение сложилось на Украине: во время отхода немцев многих полицейских из Харьковского и Киевского округов перевели в шуцманства округа Житомир[941].
Отходя обратно к реке Буг, немцы готовились забрать с собой всё, что имело какую-либо ценность и могло быть использовано Красной армией. В декабре 1943 г. на Украине был отдан приказ эвакуировать всех мужчин в возрасте от 16 до 65 лет, способных носить оружие[942]. Опыт научил немцев, что Советы мобилизуют всех мужчин призывного возраста в Красную армию. Что касается местной полиции, то согласно приказам, изданным в феврале 1943 г., шуцманам надлежало отходить с немцами, дабы помешать их бегству к партизанам[943].
О масштабах разрушений, нанесенных отступающими немцами, свидетельствует доклад Советской Чрезвычайной комиссии о положении в городе Кобрин: «При отступлении они [немцы] взорвали и сожгли два кирпичных завода, три паровых мельницы, кожевенную фабрику, лесопилку, электростанцию, две железнодорожные станции, восемь железнодорожных мостов, два моста на шоссе через р. Муховец, два шлюза на канале Днепр-Буг. Они вывели из строя и увезли с собой железнодорожный подвижной состав, телеграфное, телефонное и радиооборудование, а также кинопередвижку»[944].
В районе южнее Бреста немцы конфисковали весь скот и отправили его в дальний путь на запад вместе с местной полицией. Например, в деревне Липенки они собрали 50 жителей и заставили их отгонять стадо к переправе через реку Буг. Почти все «погонщики» сбежали, а других через несколько дней немцы отпустили домой[945]. Один местный житель рассказывает: «Я помню, что многим приказали явиться в центр города с лошадьми и телегами. На телеги погрузились полицейские и немцы со своими пожитками, а местным жителям приказали переправить их через Буг, чтобы они не попали в руки наступающей Красной армии»[946].
Ввиду того, что среди личного состава вспомогательной полиции росла тенденция бежать к партизанам, захватив с собой оружие, немцы старались не использовать полицейских в непосредственных боях с советскими войсками, так как с поля боя было легче дезертировать. Поэтому в 1944 г. были предприняты попытки перевести их на другие фронты, где тоже ощущался недостаток живой силы.
Для некоторых подразделений местной полиции пути отхода удалось проследить. Например, известна судьба 16 шуцманов из 30-ти, служивших на маленьком посту в городе Гнивань. Трое было убито в бою с русскими при захвате ими города в марте 1944 г. Десять рядовых полицейских остались в Советском Союзе, были мобилизованы в Красную армию, а затем осуждены на срок от 15 до 25 лет, из которых отбыли не менее шести и вышли на свободу по амнистии в 1955 г.[947] Трое старших украинских унтер-офицера отступили с немцами и в 1944-45 г. служили в ПВО (Luftschutzpolizei) Ганновера.
939
USHMMA RG-02.078*01 свидетельство Иды Школьник из Глубокого; когда она вернулась домой из леса, то нашла лишь пожарище: «Город был похож на город-призрак». Впоследствии, после четырех лет в итальянском лагере беженцев, она вместе с мужем в 1949 г. переселилась в Америку; М. Wyman,
944
Брестский архив 514-1—336, рр. 3-5 сообщение Чрезвычайной комиссии для Кобринского района, 11 января 1945.
947
ГАБ Винница — уголовные дела десяти полицейских из Гнивана, рассмотренные здесь по запросу SIU в ноябре 1991 г.