В-четвертых, участие в коллаборационизме должно иметь направленность на причинение ущерба, т. е. существенных общественно опасных последствий. Это прямо указано в диспозиции статьи 581а УК РСФСР — «ущерб военной мощи СССР, его государственной независимости или неприкосновенности его территории». Существенность последствий, т. е. масштаб ущерба, должна устанавливаться судом в каждом конкретном случае.
Подчеркнем, что сам факт причинения ущерба стране в результате участия в коллаборационизме не является обязательным — достаточно того, что действия лица были направлены на причинение такого ущерба[17]. Если действия не привели к результату, квалификация их должна проводиться по нормам законодательства о покушении на совершение преступления и приготовлении к нему. Если человек «одумался» и добровольно отказался от доведения преступления до конца, он все равно должен нести ответственность за те действия, которые им уже фактически были совершены (ст. 19 УК РСФСР).
Итак, при квалификации деяния в качестве коллаборационизма важнейшим аспектом является выявление направленности этого деяния на причинение ущерба своей стране. Дело в том, что любое полезное для вражеской державы взаимодействие с ней советского гражданина гипотетически можно было признать ущербом для СССР. Работая на заводе, фабрике, шахте, в сельском хозяйстве в период германской оккупации, советские граждане, фактически, трудились и на Третий рейх. Например, из собранного крестьянами урожая пекари делали хлеб, которым вермахт кормил своих солдат, которые затем убивали на фронте советских воинов. Такие логические цепочки иногда порождают разговоры о том, что всех жителей оккупированной территории СССР можно было, в принципе, отправить в ГУЛаг за коллаборационизм (а уж о вывезенных на работу в Германию советских гражданах-остарбайтерах и говорить нечего).
Но если осмыслить этот вопрос с правовой точки зрения, то станет ясно, что это не так. Между деянием человека, обвиняемым в коллаборационизме, и ущербом, причиненным его стране, должна быть прямая причинно-следственная связь. Если такой связи нет или она косвенная, «через посредника» (работа крестьянина и пекаря — питание солдат вермахта — гибель советского воина), то нет и вины человека в причинении ущерба.
Именно такой подход был принят во время Великой Отечественной войны. Согласно приказу Прокурора СССР «О квалификации преступлений лиц, перешедших на службу к немецко-фашистским оккупантам в районах, временно занятых врагом» от 15 мая 1942 г., ответственности по ст. 581а УК РСФСР подлежали советские граждане, «перешедшие на службу к оккупантам, а также выполнявшие указания германской администрации по сбору продовольствия, фуража и вещей для германской армии; провокаторы, доносчики, уличенные в выдаче партизан, коммунистов, комсомольцев, советских работников и их семей; лица, участвовавшие в деятельности оккупационных карательных органов»[18]. Видно, что среди таких лиц нет ни рабочих, ни шахтеров, ни крестьян, которые занимались своим обычным трудом и не принимали участия в деятельности германских вооруженных сил и структур оккупационной администрации. Таким образом, их работа не рассматривалась как направленная на причинение ущерба СССР. Сбор продовольствия и фуража здесь следует рассматривать как деятельность разного рода гражданских коллаборационистов (бургомистров, старост и др.), а не как работу по производству этого продовольствия и фуража, которая составляет обычный труд крестьянина. Иначе практически все советские крестьяне, побывавшие под оккупацией, подлежали бы наказанию за коллаборационизм. А этого, как известно, не было.
Важным обстоятельством является также то, что ущерб в результате участия в коллаборационизме, согласно советскому законодательству, должен был быть причинен именно СССР. Однако закон установил здесь дополнение, обусловленное духом того времени, — не только СССР, но еще и «всякому другому государству трудящихся», а именно двум другим социалистическим государствам того периода — Монголии и Туве (но только в случае, если такое преступление было совершено на территории СССР)[19].
В-пятых, местом совершения преступления может быть оккупированная территория Советского Союза (в общем случае) или любая другая территория, находящаяся вне контроля СССР. «Переход на сторону врага» мог быть осуществлен, фактически, где угодно, кроме территории, находившейся под советским контролем. Сношения с вражеским государством, совершенные на территории, контролируемой властями СССР, должны квалифицироваться не как коллаборационизм, а по нормам ст. 583 УК РСФСР.