Искры надежды сменили стремительно угасающий пепел грусти в его глазах.
Взяв себя в руки, он попытался в последний раз все окончательно взвесить, но незримые весы давно склонились в одну сторону, и не существовало ничего столь весомого, что можно было бы поставить в противовес этой чаше, что предвещала ему столько положительного, ведь взглянув в таблицу, Ласло сосчитал, что ставки, принимающие на пятнистого единорога, позволят ему преумножить своё состояние в четырнадцать раз, что было весьма заманчиво в его положении.
Взбудораженный мужчина снова подошёл к окну. Погода оставалась не изменчиво пакостной. Серое, без единого просвета небо, казалось незыблемой массой олицетворявшей всю его ничтожную жизнь. И лишь ему одному был виден свет в беспросветном тумане бесконечности. Лишь ему уготованно светлое будущее, на которое он, ещё вчера, и вовсе не возлагал никаких надежд.
Опустив руку под поверхность подоконной полки, он ещё раз посмотрел на молодую девушку в рамке, стоявшей на нем. На секунду задержав свой виноватый взор на её улыбке, он достал оттуда чистый конверт. Бумажное изделие было не полым, и судя по тому, как тщательно было утаено, хранило в себе нечто важное либо ценное. Бережно вскрыв девственную макулатуру, Ласло все не решался изъять её содержимое, с тревогой глядя на вполне заурядный продукт древесной переработки.
В конце концов, он попросту швырнул белый почтовый конверт на измятую постель, из которого тотчас же посыпались денежные купюры. Безучастно глянув на свои скромные сбережения, Ласло покинул спальню, решив все же что-нибудь съесть.
Весьма скудный обед в точности повторявший завтрак по своему ассортименту, был употреблен без особого удовольствия. Но Ласло категорически не хотелось выходить за пределы собственной квартиры, и потому приходилось довольствоваться тем, что можно было отыскать в её стенах.
Затем, он несколько раз подряд очень внимательно и скрупулёзно пересчитал собственный капитал, и лишь твёрдо убедившись, что все безошибочно точно, положил накопленную сумму в размере двадцати семи тысяч обратно в конверт, который в свою очередь немедленно угодил на расшатанную тумбу.
Погрузившись в собственные мысли, что роем шумели в его голове, он с предвкушением завтрашнего дня настроил будильник и принял горизонтальное положение в ожидании ночи, с которой должен был прийти и сон. Но только не сегодня. Уснуть не удавалось никак. Множество раз сменив положение тела, закрывая и открывая глаза подобно включателю, он бодрствовал глубоко после полуночи в состоянии эйфории и в предвкушении завтрашнего дня. Бессонница мучила его до тех пор, пока это не стало его порядком раздражать.
Поднявшись, он в очередной, третий раз посетил комнату раздумий и опустошений. После, не находя себе места, он вновь очутился на кухне, где, все не покидая отчаянных попыток выбраться сновал беспощадно заключённый им таракан, на пути к свободе которого, было лишь стекло толщиной в миллиметр, что для него оказалось непреодолимой преградой.
Ласло смотрел на не сломленное насекомое с некой завистью. Ведь окажись он на его месте, уже давно опустил бы руки и сдался, дожидаясь неминуемой участи. Таракан же наверняка сможет прожить так ещё несколько дней, продолжая отчаянно искать выход в безисходности.
Исчезнув на мгновение, Ласло вернулся с одной из газет, перечитанных и перелистанных им сегодня вдоль и поперёк. Свернув её в рулон поплотнее, он приподнял стакан, и проворный разносчик заразы тут же устроил побег, устремившись к краю стола. Покинув ловушку, усатый беглец успел проделать почти половину пути отделявшего его от спасения, прежде чем его настигла газетная хлопушка, под прессом которой, он с хрустом встретил свою кончину.
Ночная расправа над злостным вредителем, немного утешила Ласло, и избавившись от его трупа, и мерзких останков, ему удалось немного вздремнуть перед неумолимо надвигающимся утром. Обрывистые куски ночных сновидений никак не складывались воедино. Абсолютно нелепые и престранные, они сменяли друг-друга абсурдным калейдоскопом прошлого, настоящего и будущего. На смену окровавленного образа исчезнувшей жены, приходили тараканьи бега, которых резко сменяли сцены сексуального характера, с незнакомками, в неизвестных местах.
Привычно ненавистный звук, будивший его каждое утро, сегодня звучал иначе. Звучал торжественно и воодушевленно. Сегодня был особенный день, который непременно изменит всю его жизнь, в чем лично он больше ни капельки не сомневался.
Глава 2
Ноябрь выдался холоднее обычного. С ним пришли серые утренние туманы окутывающие город и его улицы тайнами, скрывающимися в их пучине.