Шары как бы нехотя стронулись с места и, поджигая на своем пути встречные сухие стволы, рваными скачками пустились за беглецами в погоню.
Глава 2
У самого синего моря
Лесной пожар бушевал вовсю. Поднявшийся ветер гнал огонь по верхушкам деревьев: мертвые, сухие до звона стволы вспыхивали и сгорали в мгновение ока, точно были сделаны из артиллерийского пороха. Огненные шары с улыбчивыми физиономиями мчались на пламенном пожарном валу как серфингисты на гребне волны, не вырываясь вперед, но и не отставая. Иногда они ныряли в пламя, и тогда пожар на миг стихал, как будто бы шары подзаряжали от него свою огненную силу… Возможно, так оно и было на самом деле.
Боня и Тим бежали за Ворчей. Неутомимый карлик все время был впереди – словно лесной лоцман, он вел за собой отряд, первым натыкаясь на глубокие ямы или особо густые заросли и тут же находя обходные тропки. Бежали споро, не останавливаясь и не тратя время на испуганные крики или подбадривание друг друга. У Тимки открылось второе дыхание, и ему казалось, что сейчас он запросто может пробежать хоть пять, хоть десять километров. А хоть пятьдесят.
Бонифаций, изредка оглядываясь на мальчика, торил перед ним дорогу, нарочно ломая ногами мешающие кусты или сшибая на бегу телом встречные тонкие деревца. Но Тимка этой заботы не замечал – он вел бой. Бой не на жизнь, а на смерть! Лихо вскидывая пульт, он наотмашь лупил невидимым лучом по огнеплюям, в азарте нажимая на все кнопки подряд. Времени верно прицелиться почти не оставалось, огонь наступал неудержимо, и надо было бежать и бежать, но иногда луч попадал точно в цель. И если была нажата кнопка «выключено», то и шары выключались. Насмерть и навсегда. Каменея прямо в воздухе, они гулко падали в пожар, ломая уцелевшие стволы, как хворостинки. А если Тимка нажимал на какую-нибудь другую кнопку, то поведение подстреленного огнеплюя трудно было предугадать. Иногда они всего лишь вспыхивали всеми цветами радуги, иногда точно сходили с ума и начинали плевать огнем куда попало и – прицельно – в солнце. А иногда, вдруг потеряв всякий интерес к погоне, тяжело и неуверенно улетали назад, в сторону своего пылающего логова.
Последний шар Тимка сбил, впопыхах нажав штук пять кнопок одновременно. Огнеплюй, словно получив с земли мощный пинок, бесхвостой кометой взмыл высоко в небо, пронесся по дуге над лесом и рухнул где-то впереди, при падении лопнув в воздухе на сотни огненных звездочек.
– Ура, – устало сказал Тим и дунул в окошко пульта, как в ствол пистолета, – вот теперь ура! – и, догнав Хозяйственного, побежал рядом с ним.
Поляна вынырнула из-за деревьев как нельзя вовремя. Пробежав по инерции пару десятков метров, Боня и Тим остановились, тяжело дыша, кашляя и отплевываясь от пыли.
– Успели, – держась за грудь, прохрипел Хозяйственный, – вон где смерть наша застряла, – и потыкал пальцем себе за спину: ближние деревья уже громко трещали в ясном, почти бездымном пламени.
– Где… Ворча где? – Тим взахлеб дышал горячим воздухом и никак не мог надышаться. – Где наш… бесстрашный и… неутомимый?
– Да вот он, – Боня вяло показал рукой, – к нам бежит. Бесстрашно и неутомимо.
Действительно, Ворча, спотыкаясь о кочки, несся через всю поляну навстречу товарищам, всплескивая руками и крича что-то непонятное сорванным голосом.
– Вот неугомонный, – Тим поспешил к карлику, – пошли, Боня. Боюсь, что он вовсе не обниматься к нам бежит.
– Пожар! Впереди пожар, – проскулил Ворча, едва только Тим и Боня встретились с ним, – и слева пожар, и справа! Я все кругом обегал, везде огонь и огонь!..
Хозяйственный и Тимка переглянулись.
– Плохо дело, – мрачно сказал Боня, – если уж и Ворча лазейки не нашел… Остается одно – станем посреди поляны. Может, пожар до нас и не достанет. Может, все обойдется, а? – и с надеждой оглядел друзей. Тим пожал плечами и угрюмо поплелся к центру полянки, размышляя на ходу, как уберечься от обложного шквального огня. Но ничего, кроме пожарных машин и пенных огнетушителей, в голову не лезло.
– Боня, ты случаем в пожарную машину не сумеешь превратиться? – Тимка на секунду представил себе рыжую конопатую пожарку с хромированными усами-бампером и от души расхохотался. – Очень кстати было бы!
– Весело ему, – сердито прокомментировал Хозяйственный смелое предложение, – смешно. Сейчас из нас шашлык получится, а Тиму все хи-хи да ха-ха. Как маленький, ей-богу!
Ворча, до того оцепенело стоявший с открытым ртом и затуманенным взором, вдруг ожил. Нет, даже не ожил, а скорее взорвался, бестолково заметался на месте, остервенело топоча ногами и потрясая кулаками:
– Никогда! Чтобы из меня сделали шашлык?! Да найдется ли в конце концов управа на мои несчастья или нет? Хоть бы дождь пошел, что ли! С градом, проливной! С бу-урей!!! – и, в сердцах вырвав из бороды забытый гребешок, карлик швырнул его в небо.
– Ишь чего захо… – Тим не успел закончить фразу. Над головой громыхнуло так, что оглушенный Тимка свалился с ног. Боня заворожено уставился вверх – из совершенно безоблачного неба мутной стеклянной крышкой на них падал толстый слой воды. Хозяйственный никогда раньше такого не видел: словно кто-то взял фрагмент буйного морского шторма, с молнией, густой надволновой пеной, убийственным градом и пронзительно холодным дождем – и небрежно швырнул им на головы.
– Полундра! – успел крикнуть Боня, и шторм обрушился на них. Хозяйственного впечатало лицом в землю, ледяные градины острыми гвоздями впились в затылок; с жестяным шумом пролился серо-свинцовый ливень, втоптав Бонифация в мигом раскисшую землю. И все закончилось.
– Аф, – сказал Хозяйственный, поднимая голову и с трудом выдавливая изо рта ком вязкой грязи, – ва… пр-р… ы-ых!
– Фто? – Из соседней лужи вынырнул Тимка, черный, блестящий, и, плюясь землей, попросил: – Хофори хромче, у меня уфы не слыфат.
Боня встал, пошатнулся, однако устоял – ноги скользили и разъезжались в стороны. Тимка вылез из лужи, вытащил следом за собой оглушенного Ворчу: карлик лежал в грязи и слабым голосом настойчиво требовал продолжения дождя, сгущения мокрого тумана и выпадения январского снега. Чтобы, значит, наверняка. Чтобы – никаких шашлыков!
Пожар прекратился. Вокруг дымились обугленные стволы деревьев, звонко постреливая угольками; позади, сквозь частокол черных палок, что раньше был лесом, виднелась голая равнина, присыпанная белым пеплом. Впереди деревьев тоже не было, но зато по сторонам обширно, насколько хватало взгляда, землю покрывал ковер мерцающих углей – горячий воздух над ними плясал в невидимом танце, волнами искажая перспективу. Казалось, что там, за углями, идет сильное непрерывное землетрясение. И моретрясение. Потому как море – синее, на самом деле гладкое и спокойное – лежало почти рядом, в получасе ходьбы. Ходьбы по оранжевым углям.
– Вот, Тимыч, тебе наглядный пример, – Хозяйственный попрыгал на одной ноге, вытряхивая из уха воду, – что с желаниями надо обращаться осторожно. Иногда они сбываются и далеко не лучшим образом.
Тимка оглядел дрожащего от холода карлика сверху донизу и предположил:
– Боня, а может, Ворча у нас волшебник? Какая-нибудь фея гремучей воды, а?
Хозяйственный перестал прыгать, нагнулся и выдернул из грязи рюкзак.
– Я думаю, ежели он и фея, то не воды, а крепких подзатыльников и легких увечий.
– Сам ты фея, – обиделся Ворча, – фей-бонифей. Я их спас, а они дразнятся! Если бы не мое пожелание…
– Это еще неизвестно, – рассеянно заметил Хозяйственный, разглядывая море из-под козырька ладони, – ты ли так расстарался или кто другой. Может, местное явление природы произошло. Или пожарный волшебник мимо пролетал. Нда-а, – Боня потер кулаком липкие усы, – долго придется ждать, пока угольки остынут.
– Чего там ждать, – Тимка схватил Хозяйственного за руку с браслетом, – кнопку надави и вперед!