Плесень по сводам, осклизлые стены.
И рудокоп, ночью и днем,
С чахлым огнем.
Вянущим, тающим, – в долгие смены
Медленным мерно стучит молотком…
Кони понурые вдоль галереи
Гулко катят груды камней.
Окрики: гей!
Плавно дрожат седоватые шеи,
Вислые губы темничных коней.
Словно над гробом, поют молотками…
Слышишь удар? То динамит
Скалы громит.
Цепи тележек бегут за конями.
Снова и снова гремит и гремит.
Мнится, рассядет утроба земная.
Дух заняло… В глубях земли –
В желтой пыли –
Скорбные тени, огнями качая,
Движутся, движутся. Мимо. Прошли…
XXVI. В МУЗЕЕ
Зародыши людей! примите мой привет,
Бессмертные в спирту, меж кукол восковых,
Желудком пьяницы (что тоже много лет
Черпал бессмертие из чарок огневых) –
И слепком гнусных язв, карающих порок!..
Зародыши людей! я знаю: ваша пыль
Мрачит лазурный день, и сточных труб поток
Подземной Летой мчит неявленную быль…
Миры планетные, безумною пятой
Низринутые в мрак и хаос сил слепых!
Здесь, рядом с женщиной, сообщницей больной,
Я вас приветствую меж кукол восковых.
XXVII. КОЛЕСА
И колеса кругом были полны очей.
Иезекиил, X, 12
Сон молнийный духовидца
Жаждет выявиться миру.
О, безмысленные лица!
О, разумные колеса!
Ткут червонную порфиру.
Серо-бледны, смотрят косо.
И под гул я строю лиру…
За ударом мчатся нити.
И на лицах нет вопроса,
И не скажут об обиде.
И зубчатые колеса
Поцелуев вязких ищут.
На железный бег смотрите!
Челноки, как бесы, рыщут.
Напевая дикой прыти,
Свиристит стальная птица.
Рычаги, качаясь, свищут.
Реют крылья духовидца.
XXVIII. ДА И НЕТ
В.В. Розанову
I. «Художник, женщина и солнце! Вам дано…»
Художник, женщина и солнце! Вам дано
Родить… Вы матери, о Трое!
Художник, кисть твоя! Вот солнце золотое,
Освободясь от туч, ударило в окно.
Покров упал. Сияньем залита,
Нагая плоть безгрешна, как мечта.
II. «Вглядись во мрак, печальный богомаз…»
Вглядись во мрак, печальный богомаз.
Кто здесь с тобой средь кельи омертвелой?
Бросай же камнем в этот призрак белый!
Но ты в смятеньи… – не отводишь глаз
И руки тянешь к ней – и только лишь
«Будь проклята» молитвенно гласишь.
XXIX. «Зову тебя в воды хрустальные…»
Зову тебя в воды хрустальные,
К безгрешным объятьям маню.
Засмотрятся ивы печальные
На белую тайну твою.
Ты в брызгах идешь, окропленная,
И ты высока под луной,
Навстречу любви устремленная,
Подхвачена синей волной.
Плывем мы, как духи бесплотные.
И ты далека в глубине.
Гляди – огонечки болотные
Кивают нам, будто во сне.
И ластились руки воздушные…
И был неподкупен хрусталь…
А страсти, как дети послушные,
Глубоко таили печаль.
XXX. «Явлен знак. На персях напишу я…»
Явлен знак. На персях напишу я:
– Ты моя. Не быть тебе с другим. –
И запястьем окружу десную,
Пламенеющим, тройным.
Кандалы любви, свяжите ноги,
Чтоб измене жало разрубить.
И ключами зазвоню я, строгий, –
У темницы любо мне бродить.
Ты жива ли, умерла ль, не знаю.
Стой ли то, иль капля с потолка?
Цепь ключей к губам я прижимаю,
Грудь сжигает сладкая тоска…
Нет! О, нет! К себе тебя ревную!
Пусть ключи летят в туман морской…
Как на грудь, паду на дверь стальную…
Слышишь плача смертного прибой?
Это я. Мой череп о засовы
Бьется, бледный, а в руках дрожит
Связка роз, и мой костяк суровый
Страсть твою, как прежде, сторожит.
Через скважину проникнут взоры
Двух орбит, где ночи глубина…
Но в мой дух, что передвинет горы,
Верю – ты на вечность влюблена.
XXXI. ИСКУСИТЕЛЮ
Печать Антихриста – червонная звезда –
Горит на лбу твоем, возвышенном и ясном.
И луч певуч, и поднята мечта
Глаголом пышно-сладострастным.
– «Ко мне, ко мне – в запечатленный круг.
Наш легок пляс, а губы – язвы неги.
Мой миг велик, и нет разлук и мук
Тому, кто смел в последнем беге». –
Соблазны древние! О, памяти моей
Полуистертые, разбитые скрижали…
И зов веков, и вещий змей страстей, –
Завитые, скользящие спирали.
Печать Антихриста! Иуда! Страшный суд!
Всё та же ты, — икона Византии.
Но ярче твой огонь. – Сердца куют и жгут…
О, мудрецы!.. Рабы глухонемые!
XXXII. МАГИ
I. «Мы – цари. Жезлом державным»
Мы – цари. Жезлом державным
Крепко выи пригибаем
Своенравным.
Нашей воле двигать звенья
Цепи мира вправо, влево
Наслажденье.
Корабли несут нам дани:
Амбру, золото и пурпур.
Взмах лишь длани –
Мерно в бубны ударяя,
Хор плясуний легких вьется…
Девой рая
Будет та, что перст укажет:
Улыбнется
И к ногам владыки ляжет.