Она знала это ощущение.
Она так баловалась давно, в детстве: терла одну ладошку о другую, пока не становилось жарко, а потом медленно сводила и разводила их в стороны. Тут же между ладонями возникало невидимое пространство, которое не давало им слишком далеко разойтись и тем не менее не позволяло сомкнуться.
Словно это был воздушный шарик, к которому накрепко приклеены руки.
Вот и теперь у нее возникло почти такое же ощущение, только в этот раз воздушный шарик достиг гигантских размеров, и мама оказалась внутри него. Катя что есть силы принялась биться об эту невидимую стену, стараясь ее пробить и проникнуть внутрь пространства, сковавшего маму, исступленно крича, все меньше веря в реальность происходящего:
– Ма-а-ама!
Лицо и тело мамы стало истончаться, неумолимо превращаясь сначала в искры света, потом в туман, затем в прозрачное облако, пока не растаяло совсем. Сфера, возникшая на миг вокруг нее, схлопнулась, с силой отшвырнув Катю на пол.
– МАМА!
Катя бросилась к кровати, еще теплой от маминого тепла, прижалась щекой к подушке и закричала. Катя кричала так громко, так неистово, что задрожали стекла, а цветной абажур съехал набок и показавшаяся из-под него подслеповатая настольная лампа нелепо и обиженно посматривала на девочку. Внезапно старенький механический будильник икнул и залился испуганным звоном.
Кто-то из соседей снизу торопливо постучал по батарее.
Ничего не понимая, ошалело оглядываясь по сторонам, она упала на колени посреди ставшей в одно мгновение чужой и враждебной комнаты, рядом со звеневшим во все колокольчики будильником, и пыталась понять, что ей делать дальше: рядом с ней больше нет самого дорогого, самого любимого человека.
Единственного человека, которому она, Катя, была дорога.
Который любил ее и заботился. О котором могла заботиться она. Одна.
Жесткий комок подкатил к горлу, перехватив дыхание. Катя гладила холодными руками постель, еще хранившую мамино тепло, и хрипло, беззвучно плакала.
Все это время единственный свидетель произошедшего безумия – кошка из оконного отражения – невозмутимо разглядывала обстановку комнаты, с любопытством тыкая в ковер мягкой лапой.
– Мама исчезла, ты видела? Просто растаяла, и все, – хрипло прошептала ей Катя. – Как такое может быть? Куда она делась?
Кошка повела пушистыми плечами и моргнула:
– Нашла у кого спрашивать… Я вообще тут ни при чем. Слышала же, что тебе мать сказала: «Могиню не ругай», – она нервно дернула острыми ушами. – Ты про шкатулку-то не забудь: карта там, помнишь ли?
Катя послушно кивнула.
– Я ничего не понимаю. Это что, все на самом деле? Это все со мной? Да? – Кошка мурлыкнула в знак то ли подтверждения, то ли недоумения. Не поймешь этих кошек. – Что мне делать-то?
– Ты карту идешь искать или нет? Уже времени-то вообще, считай, не осталось, – кошка, кажется, теряла терпение.
Катя послушно поплелась в гардеробную. У самой двери оглянулась:
– Не уходи.
Желтые глаза с сомнением моргнули.
– Не уходи, – попросила Катя, закрывая за собой дверь. Кошка едва заметно вздохнула и растаяла в воздухе.
Глава 2
Старая шкатулка
Катя зашла в маленькую, без окон, комнатку, служившую гардеробной.
Когда-то их смешно называли «темнушками» или «тещиными комнатами». Теперь мода изменилась, и те же неуютные квадратные метры превратились в оазис для модниц всех возрастов и сортов: аккуратные полки, шкафчики и комоды в блестящем обрамлении зеркал и уютных светильников.
Ровными рядами в гардеробной висели мамины блузки, платья, костюмы.
Девочка нежно провела по ним рукой. Под пальцами струился тонкий шелк и мягкий кашемир. Колючий шерстяной свитер, мамин любимый, неопределенного теперь цвета, лежал на своем привычном месте – на третьей полке сверху – и, казалось, еще хранил ее тепло и терпкий аромат духов.
Тоска ершистым комком вспыхнула в груди. Катя тяжело задышала.
– Не сейчас, не сейчас, – просила она саму себя. Она запрокинула к потолку голову, не давая слезам скатываться по щекам. – Не сейчас.
Кате пришлось встать на табуретку, чтобы добраться до антресолей, – шкатулка много лет назад была убрана из вида.
Когда-то давно, лет пять назад, она почти нарушила мамин запрет и достала шкатулку с полки. Она взяла ее в руки, волнуясь и едва дыша. Однако шкатулка в тот момент показалась ей обыкновенной и весьма невзрачной вещицей, совершенно не заслуживающей такого количества внимания и запретов. Ей тогда даже непонятно было, за что ее в итоге наказали и на месяц оставили без шоколадок.