«Турецкая линия баталии была превосходно устроена; расстояние между кораблями было немного более длины двух кораблей. Они составляли впалую дугу и были не более чем в полумиле от анатальского берега, между заливом Чесменским и малым низменным островом, лежащим к северу от Чесмы, близ берега, которым при NW ветре прикрыт был их правый фланг или авангард.
Передовая линия их состояла из десяти самых больших кораблей, имевших ширинги на канатах и таким образом поставленных бортом в линию. Вторая линия состояла из семи линейных кораблей, двух 50-пушечных каравелл и двух 40-пушечных фрегатов. Корабли и каравеллы расположены были в интервалах кораблей первой линии и неболее полукабельтова позади их. На каждом фланге было по одному фрегату, и все галеры и баркасы держались на веслах между флотом и берегом. На берегу был лагерь с значительным корпусом турок, которые, как узнали после от пленных, должны были замещать убыль убитыми и ранеными на кораблях: турки полагали, что сражение может продлиться значительное время.
Когда русская линия баталии была устроена и диспозиции к атаке сделаны, то в 11 часов утра дан был сигнал «спуститься на неприятеля». Адмирал Спиридов с авангардом спустился немедленно, а за ним близко следовал остальной флот в ордере баталии при свежем ветре от NNW. В 3/4 двенадцатого часа передовой корабль «Европа» подошел на пушечный выстрел, и неприятель открыл чрезвычайно сильный огонь по нем. Они выдерживали неприятельский огонь не отвечая, пока не подошли на пистолетный выстрел; тогда, поворотясь бортом к неприятелю, авангард открыл весьма сильную пальбу. За авангардом вплоть следовала кордебаталия, которая открывала огонь по неприятельским кораблям, так что в половине первого часа пополудни сражение сделалось общим и весьма жарким с обеих сторон. В особенности наш авангард и кордебаталия дрались почти все на самом близком расстоянии.
Корабль «Европа», подойдя близко к неприятелю, положил грот-марсель на стеньгу и вступил в бой. Но когда «Евстафий» подошел весьма близко к нему, то «Европа» принужден был опять наполнить грот-марсель и, таким образом, вышел вперед наветренного неприятельского корабля. Поэтому корабль «Европа» поворотил на другой галс, вскоре спустился опять в самый жаркий огонь и занял место позади корабля «Ростислав».
«Евстафий», производя быстрый и хорошо направленный огонь, в весьма близком расстоянии от неприятеля, также вышел вперед наветренного неприятельского корабля. Поэтому он хотел поворотить оверштаг, но, имея много перебитых снастей, не успел в том и, уваливаясь под ветер, навалил на передовой турецкий корабль «Реал-Мустафа» под командою Гассан-паши. Пушечный и ружейный огонь несколько времени продолжался с большой живостию, турецкий корабль вскоре загорелся под шканцами, и пожар в несколько минут распространился по всему кораблю. Турки еще до того бросались с корабля один за другим в воду и спасались вплавь на берег; тут же они стали бросаться в воду сотнями и совершении оставили свой корабль. Пламя распространялось по снастям и парусам, и вскоре весь корабль был в огне. Находясь на ветре, «Евстафий» не вдруг загорелся, и адмирал граф Федор Григорьевич Орлон и несколько офицеров имели время спастись на гребных судах. По сцепившимся реям и такелажу огонь перебегал с одного корабля на другой; горящая грот-мачта турецкого корабля упала на корабль «Евстафий», и не более как через минуту после того «Евстафий» взлетел на воздух. Как скоро «Евстафий» навалил на турецкий корабль, всем гребным судам флота был сделан сигнал идти к нему для подания помощи, но шлюпки успели спасти только капитана Круза, одного кирасира и артиллерийского офицера, коих сняли с обломков взорванного корабля. Граф Алексей Григорьевич был в это время в большой тревоге, полагая, что брат его Федор взлетел с кораблем на воздух. К счастию, оказалось, что он вместе с адмиралом благополучно достиг шлюпа «Почталион» на адмиральском катере. Граф Алексей Григорьевич узнал об этом только по окончании сражения, а потому во все продолжение дела был чрезвычайно озабочен насчет своего брата.
Турецкий корабль после взорвания «Евстафия» горел еще четверть часа, пока огонь дошел до крюйт-камеры: тогда он также взлетел на воздух. Это доказывает, что его крюйт-камера была весьма хорошо защищена от огня.
Корабль «Три Святителя», следовавший за «Евстафием», подошел весьма близко и лег борт о борт с неприятелем. Он действовал решительно и храбро; но, увидя, что «Евстафий» не мог поворотить, не имея с своим кораблем хода, потому что грот-марсель был на стеньге, капитан был в необходимости поворотить через фордевинд, спускаясь прямо в средину неприятельских кораблей. К счастию, он не сошелся ни с одним из них и, сняв только своим утлегарем флагшток одного их турецких кораблей во время прохождения его между неприятельскими линиями, действовал по ним с обоих бортов. «Св. Януарий», следовавший за кораблем «Три Святителя», стрелял залпами по неприятелю по мере прохождения вдоль его линии. Не потеряв хода, когда корабль «Три Святителя» был принужден спуститься на неприятельскую линию, он поворотил оверштаг на другой галс.
Корабль «Три Иерарха» следовал в кильватере корабля «Св. Януария», и стал на якорь с шпрингом, вплоть у борта корабля ка-питан-паши; он начал производить по нем беспрерывный огонь пушечный и ружейный, пока тот не обрубил канаты. Но, вероятно, в вмешательстве и торопливости турки, отрубив канат, забыли перерубить шпринг, взятый в ретирадный порт, потому что корабль их поворотился кормою к «Трем Иерархам» и оставался в таком положении около четверти часа. Это дало последнему возможность продольными выстрелами нанесть ему страшное разрушение без малейшего для себя вреда.
«Ростислав» следовал за кораблем главнокомандующего. Как скоро он подошел к неприятелю, то положил грот-марсель на стеньгу и действовал с большой решимостью.
Арьергард между тем атаковал неприятельские задние корабли, хотя и не на таком близком расстоянии, как авангард и кордебаталия.
Пока флоты находились в этом тесном и жестоком бою и «Евстафий», как было упомянуто, навалил на наветренный неприятель-и ни корабль и загорелся, турецкие суда, будучи все под ветром его и страшась, чтоб его не нанесло прямо на них, начали рубить канаты и отдавать паруса и в совершенном беспорядке и ужасе обратились в бегство в Чесменскую бухту. Как скоро русские заметили, что неприятель намерен бежать, граф Орлов приказал обрубить канат на корабле «Три Иерарха» и, сделав сигнал общей погони, преследовал неприятеля до того времени, пока он не вошел в Чесменскую бухту. Турецкие корабли бросились сюда в совершенном беспорядке, сталкиваясь между собой, отчего некоторые из них потеряли бушприты.
В Русском флоте не было брандеров, которых бы можно было пустить на турецкие суда, пока они находились в этом беспорядке и паническом страхе, и граф Орлов, по необходимости, сделал своему флоту сигнал стать на якорь, что корабли и исполнили, став у самого входа в бухту, на расстоянии пушечного выстрела от неприятеля. Он тотчас отрядил командора Грейга на бомбардирском корабле «Гром», с тем чтобы тот, пока турецкие корабли находились в таком замешательстве, бросал на них бомбы и каркасы: а между тем приказал снарядить брандерами четыре самых больших греческих судна из числа тех, которые следовали за флотом.
Таким образом кончилось это замечательное сражение 24 июня, которое было как бы приступом к последовавшему затем делу. Самый ожесточенный бой, от начала атаки до того времени, как неприятель стал рубить канаты и отступать, продолжался только полтора часа, затем продолжалась погоня еще около получаса, и около двух часов пополудни неприятельский флот находился уже в Чесменской бухте. Потеря русских убитыми и ранеными была следующая:
На корабле «Евстафий»: флаг-капитан Плещеев, 34 морских и сухопутных офицера и 473 унтер-офицера, матроса и солдата.
На корабле «Европа»: 4 убитых и несколько раненых; на корабле «Три Святителя» 1 мичман и 5 нижних чинов убитых и 12 раненых.
На корабле «Не Тронь Меня»: 3 убитых и несколько раненых. Всего убитых 523 человека.
На корабле «Три Иерарха», хотя он стоял на якоре менее одного кабельтова от неприятельского флота, был только один раненый, потому что неприятельские пушки были наведены слишком высоко и стреляли только по рангоуту, повреждали мачты, реи и перебивали снасти. В каждую из бегинь-рей перебить пополам; на одной стороне остались целы только две ванты у грот-мачты, а у фок-мачты на обеих сторонах уцелело всего 7 вант.