Выполнено это соглашение не было. Ситуация продолжает развиваться и указывает на путаницу во второстепенных вопросах и последовательное умышленное сведение на нет общих принципов соглашения, которые Советский Союз обязался исполнять.
Далее я не распространялся по этому вопросу. Только выразил сожаление, указав в то же время на относительную неважность этого вопроса для Соединённых Штатов и высокую значимость для российского народа в будущем благожелательного либерального общественного мнения в Соединённых Штатах, особенно в виду неустойчивой международной обстановки. Эти события представляются значимыми с точки зрения отношения Советского правительства к долговому вопросу.
Во время этих обсуждений я большей частью только слушал, за единственным исключением, указанной выше беседы с Трояновским.
В Берлине я совершил несколько визитов в германское министерство иностранных дел. Все эти беседы носили неформальный и неофициальный характер. Существо дела было ранее направлено Вам кодированным сообщением вместе с докладом о моей неофициальной беседе с доктором Шахтом.
(Примечание Мемуариста. Обратите внимание – посол охотно показывает нам совершенно секретные доклады о всякой ерунде. Но как только речь заходит о действительно серьёзных вещах, сразу извините – было направлено шифрограммой в Вашингтон. Очень любопытно было бы узнать, что за сообщение привёз главному банкиру Гитлера посол Дэйвис от президента накануне Мировой Бойни. Продолжаем.)
Мы покинули Берлин в одиннадцать часов вечера и прибыли в Негорелое на русской границе следующим вечером. Условия в первом классе немецкого поезда до границы указывают на некоторое ухудшение обслуживания по сравнению с качеством обслуживания в Германии несколько лет назад.
Спальный вагон от Негорелого (станция на Советской границе) до Москвы определённо был превосходен, безукоризненно чист и с отличным обслуживанием. Дорожное полотно было неровным.
Объединённая железнодорожная станция и таможенная застава на русской границе представляли собой новое здание, аккуратное, солидное и впечатляющее. Официальные лица были учтивы, внимательны и хорошо знали своё дело.
На границе нас встретил секретарь Хендерсон и, вероятно, эти условия были созданы его стараниями. Следующим утром в одиннадцать тридцать мы прибыли на Белорусский вокзал в Москве.
В посёлках, что мы проезжали поутру, повсюду бросаются в глаза новые стройки. Люди на железнодорожных станциях кажутся тепло одетыми и не слишком отличаются в стремлении одеться потеплее, от жителей глубинки, которых можно увидеть в сельских районах запада Соединённых Штатов.
На вокзале в Москве нас встретил мистер Барков из протокольного отдела народного комиссариата иностранных дел и сопроводил нас в резиденцию посла (Спасо Хаус), который был подготовлен заранее к нашему приёму, благодаря предусмотрительности миссис Дэйвис. Дом оставался пустым с отъезда посла Буллитта и пришёл в некоторый упадок.
Глава протокольного отдела наркомата иностранных дел мистер Барков уведомил меня по прибытии (утром девятнадцатого января), что в связи с отсутствием мистера Литвинова, пребывающего в Женеве, меня будет рад принять заместитель наркома мистер Крестинский в три часа пополудни того же дня.
В сопровождении мистера Хендерсона, первого секретаря посольства, я прибыл к назначенному часу к мистеру Крестинскому и обнаружил с ним мистера Неймана, главу третьего западного политического департамента наркомата иностранных дел, который занимается американскими делами.
(Примечание Мемуариста. Посол Дэйвис в первых заметках из Советского Союза сильно путается в названии должностей и ведомств. Наркомат иностранных дел он то называет министерством, то вообще кличет на британский манер Форин Офисом. Это вносит в текст некоторую путаницу. В данном случае речь идёт о департаменте советского наркомата. Ничего, со временем посол разберётся в этих тонкостях. Продолжаем.)
Я передал слова приветствия внешнеполитическому ведомству и мистеру Крестинскому от государственного секретаря. Также были переданы копии верительных грамот и запрашивающая приём у мистера Калинина нота, чтобы представить письмо с отзывом моего предшественника и мои верительные грамоты.