Если военный министр и удивился, услышав это имя, то виду не подал. Скорее наоборот: он меланхолично и чуть заметно кивнул, словно услышанное совпало с его ожиданиями, и взялся за хаси[7]. Подцепив ими сочный кусок жаренного на вертеле угря, хозяин положил его в рот, пожевал и откинулся на пятки, уперев чуть согнутые руки в бедра.
Эномото Такэаки, Эномото… Конечно, ему было знакомо это имя! Второй сын в семье хатамото – самураев, приближённых сёгунами дома Токугавы к себе за доблесть. Наличие в семье первенца, по древним законам, существенно ограничивало второго сына в правах наследования на титул и имущество, ему приходилось рассчитывать только на себя. И 17-летний Такэаки отправился из родного Эдо в Нагасаки, где поступил на учёбу в военно-морскую школу, открытую там голландцами. Едва закончив её, он тут же получил приглашение преподавать там же – уже в качестве сансея, учителя своих вчерашних сверстников. А вскоре Эномото в числе небольшой группы способных молодых мореплавателей был направлен в Голландию, где прежнее правительство Бакуфу заказало военный пароход, первый в Японии. Стажёрам вменялось не только наблюдать за ходом постройки и вникать в секреты голландских корабелов, но и постигать многие незнакомые в Японии европейские науки. Через шесть лет стажёры с триумфом вернулись в Японию на борту военного парохода, названного «Кайё мару», и Эномото тут же получил его под своё начало вместе с чином капитана первого ранга и постом заместителя министра военно-морского флота.
Карьера молодого самурая, казалось, стремительно пошла в гору, но вскоре столь же стремительно завершилась. Верный правительству Бакуфу и клану сёгуна Токугавы, Эномото при реставрации власти императора примкнул к его противникам, поднял мятеж и увёл «Кайё мару» и семь вспомогательных кораблей на Эдзо. Туда же начали стекаться сторонники сёгуната. Остров вполне реально мог стать не только мощным форпостом оппозиции императорской власти, но реальной угрозой этой власти…
Задумавшийся военный министр отправил в рот второй кусочек угря и, наконец, чуть приподнял тяжёлые веки в сторону гостей:
– Этот Эномото, захватив Эдзо, но проиграв битву при Горёкаку, должен был, как истинный самурай, с почётом уйти из жизни. Однако он предпочёл позор суда и тюремного заключения. Это выше моего понимания, Окуба-сан! Вернее, вне моего понятия о долге и чести самурая. Его лишили воинского чина и всех привилегий, полагающихся его сословию. И теперь вы, Окуба-сан, советуете мне рекомендовать императору его кандидатуру для назначения его полномочным послом? Воистину, император может подумать, что его военный министр, предлагая такое, просто сошёл с ума…
– Новые времена требуют новых решений, Сайго-сан! этот Эномото, что ни говори, один из самых образованнейших японцев и единственный в нашей стране человек, знакомый с международным правом европейских держав!
– Пусть так, Окуба-сан! Хотя, по моему убеждению, никакие знания и заслуги не оправдывают позора самурая, забывшего законы предков. Наверное, всему виной долгое проживание вне Японии, среди варваров. Пусть так – но ведь в глазах императора Эномото всё равно продолжает оставаться вчерашним мятежником, государственным преступником. Если бы не заступничество генерала Курода Киётака, он был бы давно казнён! Эномото, как мне помнится, отбыл в тюрьме три года, и вышел оттуда опять-таки благодаря заступничеству генерала! Тэнно, разумеется, молод и неопытен. И к тому же пьёт слишком много франкского вина, а напившись, только и делает, что гоняется с расстёгнутыми штанами за фрейлинами. Однако даже такой легкомысленный мальчишка вполне способен сообразить, что вчерашнего мятежника и государственного преступника лучше держать подальше от столицы – вот его и отправили на Эдзо, управляющим этой далёкой провинции. Нет, вряд ли у нашего императора достанет ума послать Эномото представлять интересы Японии у варваров!
Помолчав, Сайго бросил на гостей испытующий взгляд:
– Разумеется, я помню, Окуба-сан, что, уведя практически всю эскадру на Эдзо и захватив остров, Эномото, как и подобает преданному вассалу клана Токугавы, почтительно предложил ему и этот остров, и его семитысячный гарнизон. А Токугава, разумеется, отказался – но не из великого почтения к мальчишке-полукровке, как вы понимаете! Затея Эномото была изначально безнадёжной. У Эдзо, как независимой территории, просто не было будущего. Да, мне по душе такие люди, как Эномото – за его верность. Но как моя рекомендация будет расценена в Токио? Во дворце сразу начнут шушукаться о том, что Сайго сошёл с ума, раз просит за человека из враждебного клана! Или, наоборот: станут гадать – какие тайные замыслы у меня в голове? И откажут мне только потому, что почуют подвох! насколько мне известно, на должность посла в Россию намечено назначить советника Саву Набуеси…