Вечером с гайдутинами прибыл воевода Младен с большой добычей: оружием, конями, одеждой и полковой кассой. Мой полк был разгромлен, только немногим удалось спастись.
Узнав о бегстве Гамида, Младен, как потом мне рассказали, не слезая с коня, повернул отряд и помчался на розыски. Появился он в замке лишь на другой день, весь чёрный, с красными то ли от бессонницы, то ли от слез глазами, сгорбленный и постаревший сразу лет на двадцать. В глазах его застыла невыразимая боль.
Он и его люди объездили все горные дороги и тропинки, обшарили окрестные долины, облазали кусты и провалы. Нигде никаких признаков. Только одному отряду, пробравшемуся до самого предгорья, где рыскали турецкие разъезды, удалось напасть на след: дед-пастух рассказал, что накануне видел всадника в одежде гайдутина. Всадник вёз на коне перед собой какой-то большой мешок — пастух не разглядел издалека, что именно, — тот быстро промчался в направлении Загоры. Когда об этом сообщили воеводе, он распорядился прекратить поиски. Он понял: это был Гамид с его детьми, который спешил в Загору к беглер-бею. Теперь никакая сила не вырвет Ненко и Златку из их когтей.
В Чернаводе настали скорбные дни. Анка заболела, и все боялись за её рассудок и жизнь. Младеи похудел, извёлся, начал на глазах у всех седеть. Гайдутины ходили мрачнее ночи. Посланные воеводой в Загору лазутчики возвратились ни с чем. Подтвердили только то, что уже знали все жители Старой Планины и предгорных долин — дети воеводы попали в руки беглер-бея.
Несмотря на горе и тяжёлые переживания, Младен не забыл обо мне. Каждый день присылал лекаря, а иногда приходил и сам. Сядет на стул, охватит голову руками и невидящими глазами смотрит перед собой. Я пробовал заговаривать с ним, утешать его. Но на слова сочувствия он только махал рукой или говорил: «Ты добрый человек, Якуб, хотя и турок, и слова твои идут от сердца, я ценю тебя за это и люблю, как старого товарища. Но от твоих слов мне не легче, и ты, друг, сам это хорошо знаешь». Выходя из комнаты, неизменно повторял:
— Спасибо тебе, Якуб.
За что спасибо? За то, что утешал? Невелик труд! Мне хотелось искренне, по-дружески помочь Младену, но я не умел да и не знал, как это сделать.
Вскоре стало известно о новом подлом и мерзком ударе, который нанёс мне Гамид.
Я уже начал поправляться, понемногу ходил и ждал той минуты, когда смогу возвратиться к своим. У меня не было сомнений, что Младен отпустит меня, как только попрошу его об этом. Но разве можно было предположить, что над моей головой собрались уже такие зловещие тучи, которых не разгонит никакой ветер.
Как-то ко мне вошёл Младен в сопровождении двух гайдутинов, которые вели связанного янычара. Гайдутины вышли, а янычар остался стоять посреди комнаты.
— У него печальные вести для тебя, Якуб, — сказал воевода. — Тебе нельзя возвращаться к своим.
— Почему? — вскрикнул я.
— Гамид сейчас в большой милости у беглер-бея. Ему удалось убедить его в том, что изменник ты, что ты выдал мне письмо паши и все пароли. Ты объявлен вне закона… За тебя, живого или мёртвого, объявлена награда.
— О аллах! — простонал я, сражённый вестью в самое сердце. — Неужели это правда?
— Правда, ага, — подтвердил янычар. — У нас только и говорят об этом после разгрома полка спахиев в долине Белых скал.
Младен хлопнул в ладоши. Вошли гайдутины и увели янычара
— Теперь мне понятно, — сказал Младен, когда закрылась дверь, — почему Гамид стрелял в тебя и почему он выдал нам все о своём полке… Мы захватили полковую кассу — она пуста. Очевидно, Гамид ещё перед походом или после того, как согласился идти вместе с тобой к беглер-бею, выкрал деньги, а чтобы замести следы, решил свалить все на нас. Он рассчитал правильно: гайдутины, получив от него важные сообщения, убивать его не станут, а полковая касса во время нападения должна быть захвачена, и Гамид спрячет концы в воду. Тебя он пытался убить, чтобы отвести от себя подозрения, обвинив тебя в измене… Хитро? Похищение Ненко и Златки, тоже хорошо им обдуманное, ещё больше помогло. Теперь его чествуют как героя. Ещё бы: захватил детей воеводы, убил двух гайдутинов и сам вырвался из заточения! Ему верят, — ведь нет никаких оснований не верить, и награждают, повышают в чине и даже дают деньги для приобретения одежды, оружия и коня… А тебя все считают изменником.
— Клянусь небом, я отомщу ему! — воскликнул я, представляя те нечеловеческие муки, которым предам своего заклятого врага, как только доберусь до него. — Младен, умоляю, дай мне оружие! Дай мне коня! Я должен найти и покарать негодяя!