Если Уни по итогам прошедшего совета считал себя счастливее всех, то здесь он явно ошибался. Лицизий Дорго возвращался к себе в «Кипарисовый рай» в гораздо более приподнятом настроении. По большому счету, ощущение развивающихся в полном соответствии с изначальным замыслом событий было одним из немногих реальных удовольствий, которые он умел получать. Буквально ворвавшись на своей отделанной бархатом колеснице в ворота виллы, он без посторонней помощи и с удивительной прытью вывалил свое тучное тело наружу и без промедления понес его вглубь сада.
– Уже прибыл? – в веселом возбуждении бросил он Жосло, своему управляющему.
– Дожидается ваше почтение в Голубой беседке, – вкрадчиво ответил тот.
– Недоволен сильно?
Жосло невозмутимо пожал плечами.
– А разве варвар наделен правом выражать недовольство ясновельможным господином?
– Правильный ответ, – одобрительно прогудел Дорго и, воспарив еще больше, устремился навстречу очередному посетителю.
Голубая беседка получила свое название по двум причинам. Во-первых, вокруг нее, благодаря умелым рукам садовника, цвело немалое количество растений, имеющих голубой или приближенный к нему цвет, как то: голубая жемчужина, бессмертник, бронзовая красавица и вербена. Через месяц в эту компанию должны были также влиться падуб и васильки, однако пока что они лишь ждали своего часа. Во-вторых, стены самой беседки были выложены мелкой голубой мозаикой с изображением волн, лодок, рыбаков и прочих милых сердцу каждого заботящегося о народе чиновника картин из жизни простых людей, кормящихся благами Великой реки. Утонченные улиньцы часто вздыхали о том, что герандийские архитекторы грубо извратили саму идею беседки как легкого, почти невесомого сооружения, призванного оттенить сугубо призрачные границы между миром человека и его природным окружением. Бедняги, они до сих пор так и не поняли, что у имперского стиля свои законы – солидность и монументальность должно приобретать все, чего он только соизволил коснуться.
Протиснувшись вглубь беседки сквозь синие резные дверки, Дорго по-хозяйски стал озираться, ища долгожданного гостя. Но и уютный диванчик, и оба маленьких стульчика рядом с низеньким столиком для легкой трапезы были пусты, как остались нетронутыми вино и маленькие орешки в застывшем сиропе, изготовленные в качестве сладкой компенсации за долгое ожидание. Дорго от удивления хотел было уже разразиться проклятиями, как неожиданно почувствовал странный холод где-то глубоко в прожилках. Последний раз такое ощущение посещало его лет десять назад, за мгновение до страшного удара кинжалом в ходе очередной драки в портовом квартале. Медленно, словно его ударили и в этот раз, он развернул грузное тело. Сбоку от двери, в тени, на низком табурете сидел завернувшийся в коричневый плащ человек. Его взглядом можно было бы спокойно забить гвоздь в бревно толщиной в руку, и тот бы еще легко вышел с обратной стороны.
– Г-господин посол? – Дорго вдруг понял, что самым примитивным образом теряет самообладание и фактически не способен успешно противостоять тому безмолвному давлению, которое волнами исходит от гостя. – Что же вы… здесь-то вдруг сели?
Выражение лица чужеземца не изменилось ни на секунду. Он напоминал статую какого-то из древних богов Серегада, воинственного и жестокого, разве что скульптор-экспериментатор выкрасил физиономию в медно-коричневый цвет. Большой нос, выгнутый, как у хищной птицы, смотрелся весьма симметрично на гладко выбритом лице с мощными челюстями и упрямым, волевым подбородком. Когда гость выпрямился во весь рост, оказалось, что он чуть выше Дорго, который во дворце слыл великаном.
– Так удобней убить вошедшего, – равнодушно подал голос посол.
Дорго вздрогнул – он вдруг ощутил, будто кто-то в кованых сапогах прошелся у него под черепной коробкой.
– Но мне показалось, что мы встречаемся как раз для другого – чтобы избежать убийств! Прошу, здесь вам будет удобнее, – и Дорго изогнулся в сторону диванчика и столика с яствами.
«Интересно, рискнет ли он сесть на такую хрупкую с виду мебель, – подумал он. – Если замешкается, то смогу отыграть потерянные очки».
Но гость не заставил себя ждать и невозмутимо принял приглашение. Естественным образом стремившийся свеситься вниз длинный плащ беспомощно обмякал на его мощных, округлых плечах, почти на треть не дотягивая снизу до своей обычной длины. Посол выбрал диван, а Дорго не рискнул потеснить гостя со своего любимого места и с трудом уместил себя на одном из стульчиков, придвинув его к противоположной стороне стола.