У Уни внутри все похолодело.
– Я просто перевел то, что сказал энель посол!
Санери закусил губу:
– Скажите ей, только о-очень вежливо…
Но Натайниш Ворен внезапно сама прервала его:
– То, что вы говорите, очень ярко свидетельствует о том, что ваше появление здесь должно нести в себе действительно большой смысл.
Услышав перевод, Санери сглотнул:
– Давайте самую суть, сразу, без лишних слов!
Он напоминал рыбака, смертельно уставшего сидеть с удочкой всю ночь под дождем, но теперь ухватившего здоровую рыбину и боявшегося, что она уйдет.
– Госпожа Ворен! – начал Уни голосом, который лично ему казался величественным и одухотворенным, хотя со стороны походило, что он произносит речь в честь недавно умершего родственника. – Мы пришли сюда с чрезвычайно важным известием! Будучи в плену у касты воинов, заботами счастливого случая мы стали обладателями известия о готовящемся нападении на анвиллов с целью их поголовного истребления, что наверняка откроет путь к убийству законного императора Вирилана и захвату власти жестоким Ягуаром – наследником Пятого царства, существовавшего некогда на территории Вирилана. В обмен на эту важную информацию мы просим вас содействовать в организации аудиенции у вириланского владыки, чтобы лично рассказать ему все детали заговора и тем самым засвидетельствовать всемерное уважение и поддержку со стороны повелителя Герандии Кергения!
Уни был очень доволен речью, которую произнес. Ему казалось, что он лаконично, но предельно точно изложил самую суть дела. Впрочем, посол Санери и другие члены посольства не разделяли его восторга, и не потому, что придерживались иной точки зрения, а потому, что все-таки ждали некоего ощутимого результата. На время стало очень тихо, только ветер пару раз легко прошелся по вспотевшему затылку энеля Богемо.
Неожиданно Онелия, едва заметно сдвинувшись с места, плавно, не качнувшись и на полмизинца, словно несла на голове тяжелый груз, переместила свое тело вперед и чуть вбок от Натайниш Ворен. Та, на мгновение опустив глаза, произнесла:
– Принять это знание от вас – неожиданность, но и пролог к чему-то большему. Если есть слова, что вы произнесли, значит, есть и порожденные ими дела. Мы вместе пройдем то, что сделано и потому названо. Возможно, сейчас вы захотите отдохнуть, а утром можно обсудить детали.
– Вы уверены, что правильно все перевели? – насупившись, поинтересовался первый посол, когда их уже вели в ночные покои.
– Я думаю, да, – нерешительно ответил Уни. – Понимаете, в вириланском языке смысл передается не только словами, но и отсылкой к неким другим… смыслам.
– Ну хорошо, – несколько смягчился Санери. – Завтра в любом случае все обсудим.
Начальнику, как и другим членам миссии, хотелось спать, а разговоры на важные темы сильно утомляли. Уни тоже был не слишком свеж, однако о сне сейчас думал в самую последнюю очередь. Он снова поймал себя на мысли, что в критических обстоятельствах, требующих быстрых решений, начинает вести себя нервно и суетливо, что отнюдь не идет на пользу его образу в глазах окружающих. И в ее глазах – тоже.
Уни вспомнил, как после ухода Натайниш Ворен бросился к Онелии, как смотрел на нее. Стыдно вспомнить. Как щенок на хозяина, собирающегося уйти из дома.
– Вы… уходите?
– Да, но в монастыре я останусь до завтрашней беседы.
Он испугался и открыто показал свой испуг. Наверняка ей было смешно. Вот всегда так!
Уни с досады вырвал из брови волос. Надо подумать о чем-то другом. Вот эта Найтия Ворен. Или Натайниш Ворен? Мда. И как это все понимать? И спросить не у кого.
Словно читая его мысли, на пороге комнаты возник Хардо. Точнее, порога никакого и не было, равно как и двери. Вход представлял собой закрученную каменную улитку. Чтобы войти внутрь, нужно было почти на месте повернуться вокруг собственной оси.
– Ну и как тебе все это? – встретил его Уни вопросом. Он был совсем не удивлен компании охранника и даже в глубине души ждал его прихода.
– Не очень, – мягко ответил Хардо. – Стражи на входе нет, любого можно зарезать и уйти спокойно.
– А-а-а, так ты с обходом?
Хардо смущенно пожал плечами:
– Начальник попросил присмотреть за тобой. – Он немного помолчал, а потом добавил: – Ты меня извини… за родник. Сглупил я.
– Да ладно, проехали. – Уни по-хозяйски усмехнулся. – Может, оно и к лучшему.
Снова наступила неловкая пауза.
– Что к лучшему? – спросил Хардо.
Уни демонстративно вздохнул. Он пребывал в положении человека, которому дико хотелось выдать тайну, однако формально данное обещание не позволяло этого сделать. А поскольку формальное можно победить таким же формальным, Уни требовалось вмешательство третьей силы, которым он мог бы объяснить собственной совести, почему сейчас нарушит данное слово.