– А ты не слышал, когда высадка? Хотя бы приблизительно?
– Нет. Мне тоже ничего не говорят. Вообще, я здесь, на борту, лишний – уступка Министерству, но к делам Управление меня не допустит.
– Как? Ты же специалист, разведчик? Как раз для таких дел.
Глемас только развел руками:
– Даже МРОБ не всемогуще. Всемогущ только император. – Потом понизил голос и добавил: – Я кое-что выяснил обходными путями. Похоже, перед высадкой им должны прислать сигнал с планеты. Нифлянцы.
– Но электроника же не работает, связи нет?
– Не знаю, какие-то секреты. Все, хватит об этом! – оборвал Глемас, оглядываясь. – Я пришел к тебе по другому поводу. Я вот подумал – на Баррахе отказала электроника, значит, не работает наше оружие. Но ведь в твоем оружии с Земли электроники нет?
– Конечно, одно железо, – до Сергея дошло, о чем спрашивает Гронберг. – Точно! Сотню «калашей» бы сюда, мы бы любой город захватили!
– Где твое оружие?
– Осталось в оружейке, в Академии. Но там, только СВД и «макаров». А сюда бы автомат самое то!
– Плохая подготовка, не подумали, – гронец задумчиво посмотрел на Кротова. – Ты знаешь, конечно, принцип действия и чертеж составить не сможешь?
– Чертеж точно не смогу, но принцип действия знаю досконально. Зачем тебе?
– Есть один вариант, – также задумчиво обронил Гронберг. – Но надо залезать в голову. Ты согласишься?
– Залезать в башку? Нет, конечно!
– Да не бойся! – засмеялся гронец. – Это не хирургическая операция. Помнишь, как ты учил язык?
– Ну, помню.
– Это так же. Тебе надо вспоминать, а техника будет записывать сигналы мозга. Потом расшифруют, переложат в команды, и готово. – МРОБовец опять заулыбался. – Это, конечно, в моем понимании, на самом деле технология сложнее. Но дело не в этом. Ты хоть раз разбирал оружие, видел все детали? Или хотя бы основные? Компьютер потом остальное додумает.
– Вот насчет этого не сомневайся, – теперь заулыбался Кротов. – Я автомат разбирал до последней детальки – при этом на время! И собирал также. Я его с закрытыми глазами могу разобрать и собрать.
– Это уже неплохо. Теперь надо попасть на прием к генералу, а лучше прямо к Алгале.
– Как только это сделать? – Сергей действительно не представлял, каким образом надо поступать в этом случае. Идти искать, где находится принцесса, и стоять у дверей? Или может быть записываться на прием?
– Положись на меня, – не стал ничего объяснять Глемас. – Сейчас организуем.
И организовал. Через каких-то двадцать минут они оба сидели напротив генерала. Выслушав четкий доклад Глемаса с описанием оружия и получаемых выгод при его использовании на Баррахе, Ширан задумался.
– Выгоды мы точно получаем, но как к этому отнесутся дипломаты. Мы все-таки планируем посольство, а не диверсионную операцию.
«Он что, смеется? – удивился Кротов. – Готовят к высадке отряд головорезов-зардерцев. Меня инструктируют, что буду партизанить где-то в лесах, а как про реальное оружие – так мы посольство».
– Что, генерал, упустили такую выгодную возможность? – в бесшумно разошедшиеся двери генеральской каюты-кабинета вошла принцесса. – А мне доложили, что учли все?
Все вскочили. «Подслушивала, что ли? – Кротов постарался скрыть улыбку. – Похоже, на корабле все за всеми следят».
– Здесь даже думать нечего, – Алгала не дала договорить пытавшемуся оправдаться генералу. – Срочно приступить к производству. А свои игры с Министерством, кто бы лучше подготовил операцию, оставьте на время, когда вернемся во дворец на Цессию. Полковник Глемас внес отличное предложение. Мне самой обидно, что я первой не сообразила. Я ведь тоже знала о событиях на Зорне. Даже немного поучаствовала. И про оружие, из которого убили чужого, тоже слышала. Идите, Парис, организовывайте дело – вдруг появится «окно» и придется садиться. Тогда уже точно, останемся с одними мечами.
– Разрешите тогда забрать курсанта? – Генерал всем видом показывал, что уже весь в деле.
– Нет. Подготовьте все, потом вызовете, – жестко отказала Алгала, и, смягчая тон, добавила: – Мне надо поговорить с ними. Когда еще появится возможность вспомнить боевую молодость?
«Ишь ты, принцесса даже шутить может. Неплохо», – отметил Сергей. Но лишь мельком, его мучила мысль о предстоящей операции. Он не боялся физического воздействия, так как помнил, что при обучении языку не было никаких неприятных ощущений. Но ему совсем не хотелось, чтобы окружающие знали его мысли. «Черт, и не отвертишься уже! Все решено».
Принцесса тем временем пригласила их сесть, показав на кресла.