– Вы по поводу несчастного случая, полковник?
– Как бегун?
– Царапины, ушибы и сломанный палец. Убедившись, что с головой все в порядке, видимо, выпишут из больницы.
– А как водитель «мини»?
Что-то стремилось прорваться наружу изнутри кряжистого фасада. Неду показалось, что веселый огонек мелькнул в глазах Паркинса.
– Водитель в тюряге. Это его третье нарушение. Он бандит что надо.
– Хорошо. Надеюсь, что он не улизнет.
– Не улизнет? – повторил Паркинс. Он издал звук, похожий на пыхтение далекого паровоза.
– Не улизнет? – снова спросил Паркинс, едва удерживаясь от смеха. – Парень до сих пор не может отдышаться! – Он хохотнул и снова обрел непроницаемо-деревянное выражение.
– Вот так смотрит на это Билл, полковник, – добавил Паркинс, говоря о полиции на жаргоне, принятом как у копов, так и у мошенников. – Им, между прочим, не интересны ни свидетели, ни какой-то там «форд-фиеста».
– Спасибо.
– Ну что вы, полковник.
– Всего хорошего.
Паркинс взглянул на часы.
– Ого! Уже пора уходить. Вот и еще один понедельник закончился.
Нед решил ограничиться обычной любезностью. Его отношения с П. Дж. Р. Паркинсом были довольно деликатного свойства: каждый из них скрывал, кто он на самом деле.
Френч медленно поднялся этажом выше и помедлил у окна коридора, чтобы взглянуть на площадь: люди расхолились по домам; было поздно. Ритм движения толпы в Лондоне всегда удивлял Неда: никто, ни отправляясь на службу, ни возвращаясь с нее, не спешил. Отвечать по телефону, кстати, тоже никто не торопится. Не меньше шести раз звонит телефон. Наверное, только в каком-нибудь средиземноморском городке такой же ленивый темп жизни.
Как это бывало к концу дня, выглянуло солнце, озарив город розовым светом. Тень Наблюдателя, похожая на пугало, вытянулась далеко за пределы лужайки.
Из-за плакатов над головой Наблюдателя тень казалась квадратной и напоминала Авраама Линкольна в цилиндре. Да нет, с красным, белым и синим цветами на плакате он был вылитый... дядя Сэм!
Нед заметил, что никто не обращал ни малейшего внимания на бедолагу. Три молодчика из Национального фронта, сидя поблизости на одной из скамеек, закурили от одной зажигалки – значительно, как посвященные, выполняющие ритуал. Когда еще вился сигаретный дымок, со скамейки поднялся самый крупный и плотный из них – почти без шеи и с шарообразными бицепсами. Он шел как-то бочком и вид его словно говорил: «Я здесь ни при чем». Это возбудило подозрения Неда.
Он видел, как крепыш обошел вокруг Наблюдателя и занял позицию неподалеку от него. Потом он дал своим «братцам» знак, подняв вверх большой палец и подмигнув. Тут же все начали приближаться к человеку с плакатом.
Эта сцена напомнила ему фильмы сорокалетней давности о Второй мировой войне, время от времени их крутили по телевидению. В этих фильмах люди в обтрепанной одежде собирались у подпольных радиоприемников, напряженно ожидая полночного стука в дверь.
Мысли Неда перескочили на Арона Химница, старого профессора философии в Чикагском университете. Странно работает мозг. Нед начал день, вспомнив одно из любимых словечек профессора – «беспорядочный».
Занятные люди эти евреи-буревестники. Всегда в центре любого урагана. Даже Иисус Христос создавал проблемы для Понтия Пилата. Единственной миролюбивой еврейкой, которую знал Нед, была Джейн. Остальные всегда были в водовороте событий, словно они были в эпицентре любой беды.
Химниц легко понял бы суть того, что должно произойти на Гросвенор-сквер. Он не видел бы в этом садистского наслаждения, которое испытывают, причиняя боль слабому – тому, кто не может ответить. Химниц подвел бы философскую базу.
Внизу на площади было мало прохожих. Через минуту-другую три молодчика накинутся на одного карикатурного дядю Сэма.
Он взглянул на свои новые часы. Ну и черт с ними, какое дело ему до того, что какой-то бедолага будет избит местными фашистами? Пусть вмешается прохожий-англичанин: ведь это его фашисты. В Англии часто случается – старики становятся жертвами молодых то ли из-за денег, то ли из-за того, что можно безнаказанно избить их.
Человек с плакатами очень подходил для расправы. Нед видел, как крепыш подходил все ближе. Его дружки были не более чем в ярде от Наблюдателя.
«Ну кто мне этот Наблюдатель», – спрашивал себя Нед.
Он увидел, как крепыш достал из правого рукава двухфунтовый кусок дюймовой трубы.
– Господи, – замычал Нед, бросился вниз, перепрыгивая через ступени, и выскочил на улицу через главный вход.
На лужайке головорез занес руку с трубой, чтобы ударить Наблюдателя в область почек. Его друзья уже сорвали с Наблюдателя плакат. Проскочив между движущимися машинами, Нед выбежал на площадь и бросился вперед как раз в тот момент, когда крепыш обрушил удары на спину старика.
– Эй! – закричал Нед, приближаясь. – Эй, ты!
Никто из молодчиков не обернулся. Один из них подсек Наблюдателя под колени, и тот упал на землю. Все трое принялись бить его ногами.
– Эй вы, мерзавцы! – еще громче заорал Нед.
На этот раз окрик подействовал. Коренастый криво ухмыльнулся, когда Нед бросился на него. Он взмахнул трубой, норовя попасть Неду в лицо.
Но Нед отскочил на шаг в сторону, перехватил правую руку молодчика, вырвал трубу и ударил ею парню поддых. Двое других с изумлением смотрели, как крепыш, согнувшись вдвое, рухнул на траву рядом с Наблюдателем и начал скулить. Они бросились наутек.
Через мгновение крепыш вскочил на ноги и рванул за дружками. В нескольких ярдах, уже на безопасном расстоянии, он остановился, смахнул блевотину с губ и крикнул: «Ты свое получишь, янки паршивый!» И побежал дальше.
Нед опустился на колени возле Наблюдателя.
– Как ты, старикан, все в порядке?
Голос мужчины был сдавлен от боли.
– Не трогай меня.
Нед услышал американский или канадский акцент. Мужчина был того же возраста, что и его отец, но совершенно опустившийся. Френч оглядел площадь, ища того, кто помог бы ему перенести старика или вызвать «скорую». Но площадь была пуста.