– Нельзя ли подождать до понедельника?
– Разрешите мне потолковать с моим глубокочтимым тайным сотрудником.
Лицо Коннела выразило неудовольствие, так как ему напомнили, что он мирится с присутствием в самом сердце канцелярии шпиона из Спецотдела.
– Думаю, лучше я переговорю с несколькими людьми в МИДе, а?
– Но почему, – спросила Джейн, – МИД должен брать на себя ответственность?
– Да потому, что у меня никого нет в МВД, – признался Ройс с обворожительной улыбкой. – У тебя есть?
– Нет никого заслуживающего внимания.
– А может, все же попробуешь?
Она кивнула.
– Только не обольщайся. – Джейн перевела взгляд на Неда. – Я думаю, твой лицемерный Паркинс – ключевая фигура в этом деле.
– Правильно. – Коннел обвел взглядом комнату. – Что-нибудь еще? Тогда все. – Ройс встал. Он проводил глазами Неда и Джейн, вместе вышедших из офиса; на это, впрочем, Коннел не обратил внимания. Он вдруг вспомнил об утреннем звонке миссис Ф., просившей просмотреть отснятый Джилиан Лэм материал, и дать на него добро. Зная Джилиан, Ройс понял, что оказался между молотом и наковальней.
Нед дошел с Джейн до дверей ее офиса, но не стал показываться на глаза секретарше, которая и так чаще, чем надо, видела их вместе.
– Ну и работа, – пожаловался Нед.
– Какая работа?
– Эта чушь, за которую нам платят, – объяснил он. – Она мешает личной жизни.
Она улыбнулась ему ласково, дотронулась пальцами до его щеки и, ни слова не сказав, исчезла в офисе. Он остался один.
– Мисс Вейл, – позвала Джейн секретарша.
– Вам уже два раза звонила женщина. Она сейчас на четвертой линии. Вы с ней поговорите?
– А кто это?
– Миссис Френч.
Глава 21
– Дрис... Хефте, малыш. Я что-то ничего не понимаю. Большая мечеть? Это вроде слишком далеко.
Нэнси Ли Миллер глазела на витрины вместе с Хефте. Поскольку она пришла в дом номер 12, не взяв ничего из предметов туалета с собой, ей надо было что-то купить. У Хефте было шесть пятидесятифунтовых банкнот Панъевразийского кредитного треста; их дал ему тот, кого и он теперь называл Фаунсом. Молодой араб был готов подарить американке даже луну, на что и рассчитывал Фаунс, отпуская его.
– А что тебя смущает? – спросил Хефте. Они шли вдоль витрин на Оксфорд-стрит; из-за шума машин ему пришлось повысить голос.
– Во-первых, фамилии и имена. Ты теперь уже не Дрис, а Хефте. А этот называет себя Фаунсом. С ума сойти. Я не должна говорить Хаккаду или Лейле, что ты жив; они должны считать, что тебя кокнули и скоро придет их черед. Но мы-то на свободе и ходим по магазинам. Одуреть просто!
Он показал ей на комплект белья из тонких черных кружев. Они были слишком молоды и не могли знать, что такое белье с эластичным поясом и поддерживающими чашечками бюстгальтера было в свое время писком будуарной моды в Вене. Но почему-то это белье и сейчас еще возбуждало Хефте, человека другой культуры.
– Давай купим тебе такой.
Нэнси Ли наморщила носик:
– Как тебе нравится твой новый босс, Фаунс?
Красивое лицо Хефте помрачнело.
– У меня нет босса. Я сам себе хозяин. – Шум машин оглушал.
– Ну и правильно, Дрис. Так эта затея с мечетью все еще в силе?
– Конечно. Ее никто и не отменял.
– Отлично. Где это мы? Саут-Молтон-стрит? Смотри, и машин нет. Похоже, пешеходная улица. – Они уклонились от маршрута, заходя в магазины; теперь они вошли в бутик под названием «Бриктон». Там она остановилась у витрины и стала расхваливать ее содержимое.
Одна из продавщиц прислушалась к ее словам – трусики, комбинация, платье, юбки, блузки.
– Я получила кое-что новое, – вступила в разговор хозяйка.
Хефте наскучили эти разговоры, и он через окно разглядывал прохожих. Бриктон деловито отобрала несколько вещей, отпустила продавщицу и предложила Нэнси Ли:
– Вы не хотели бы это примерить, мисс?
– Да. Я долго не задержусь, Дрис.
Он повернулся: Нэнси Ли шла следом за толстухой с оранжевыми волосами, лица которой он не видел. Через мгновение он позабыл о ней. Через улицу он увидел магазин мужской обуви. Они сейчас же туда зайдут. Слишком долго из-за Берта он вел аскетическую жизнь. Он купит девушке все, что она захочет, а потом возьмет для себя пару ботинок из змеиной кожи, которые стоят в витрине.
Бриктон в примерочной говорила тихо, но едва сдерживая гнев:
– Совершенно безответственно, Нэнси. Я думала, ты лучше соображаешь. Никто сюда не должен приходить, а особенно эти из ООП.
– Поверь, у меня не было выбора. – Нэнси говорила плачущим тоном. – Ты же не знаешь, что мне пришлось пережить, Брики. Мне надо было обязательно тебя увидеть, так как я знаю, что они собираются делать. Я даже знаю где.
Толстуха сняла с Нэнси одежду.
– Ты только посмотри на это, – сказала она, заметив следы любовных укусов на ягодицах. – Он тебе всю задницу изгрыз, а?
– Как только мог. Давай примерим эту оранжевую штучку.
– Не надо, она и так подойдет. – Бриктон начала целовать шею Нэнси. – Есть вещи, с которыми женщинам приходится мириться. Что такое заставило тебя нарушить конспирацию?
– Это будет Большая мечеть.
Бриктон лизала ей ухо.
– Что?
– Он и его люди собираются занять мечеть в воскресенье в час дня.
– Господи, для чего?
– Это время одной из их полуденных молитв. Они войдут, обратятся к Мекке, встанут на колени, а когда молитва закончится, возьмут мечеть под свой контроль.
Толстуха отступила назад.
– Ты уверена?
– А после этого они нападут на Уинфилд, – заявила Нэнси решительно. – Брики, помнишь способ, который ты показывала мне в последний раз?
– Енот?
– Да, да. Енот. Пожалуйста, а?
– Енот пользуется лапами и языком, – сказала Бриктон. – Эта кабина слишком мала, – добавила она, опускаясь на колени.
– Ройс, я очень удивлена, – сказала холодно Джилиан в телефонную трубку.
– Мне это еще более неприятно, чем тебе, – заверил ее Ройс. Он сидел за письменным столом с совершенно невозмутимым видом, только голос его выражал досаду. – Я счел, что должен предупредить заранее, а не обрушивать этого на вас на приеме вечером.