И вот сейчас вдруг обнаружил, что способен ненадолго словно выпадать из состояния первого лица, ну или вернее ловить особый философский ракурс: вдыхать ароматы кофе, выпечки и сиропов; любоваться красотой спутницы; наблюдать, как она кушает и смеётся, то процитируя что-нибудь на английском, то неожиданно вспомнив смешную историю. Сомнения всё ещё ютятся в его душе. Их почва – страх. Общество обусловило человеку жизнь, но оно же может и оборвать.
Вечер продолжился прогулкой. Ангелина успела в кофейне наболтаться и теперь выуживает из немногословного спутника рассказы о его жизни. Можно только удивиться терпению юной девушки, что неустанно пытается отколоть хоть кусочек от каменной глыбы васильевского самообладания.
На обратном пути завели речь о деле.
– Когда возвращаются родители?
– Вроде завтра.
– Скучаешь?
– In some ways. Одной мне тоже понравилось, – задорно сообщила Ангелина.
– Одной? – косо глянул он.
– Ну, Basil!
– Как поступим с алгеброй?
– Не знаю, – пожала она плечами. – Всё равно мне придётся идти к репетитору. У меня есть проблемы и с другими предметами. Хотя я очень стараюсь, Basil, я же обещала. Просто трудно даётся. Если бы как с английским, то у меня знаешь, сколько бы свободного времени было?
– Хорошо. Давай тогда ты походи к репетитору, но если что алгебру я помогу подтянуть. Вроде бы уже понял, как наиболее доходчивей тебе объяснять. Если он не сможет – подключусь я.
– Спасибочки! – заулыбалась Ангелина. – Ты для меня столько делаешь, что я теперь уже не знаю, как буду рассчитываться.
Коротенький лукавый взгляд. Василий поймал его, но разве можно сказать, чего он действительно хочет.
– Успокойся. Я делаю это не в долг.
– Такой хороший, – с обожанием посмотрела она. – Но я всё равно буду стараться тебя не обижать. Наоборот даже.
– Не знаю, не знаю…
– Эй! Чего не так?
– Покоя от тебя совсем нет. Работать мешаешь. Деньги теряешь.
Она с большими глазами в свете фонаря, под которым остановилась, посмотрела на мужчину. Он насладился выражением, выждал ещё немного и рассмеялся.
– Ладно, не переживай сильно. Я в шутку ругаю. Нет у меня на тебя зла.
– Уф-ф! Basil, я чуть не расплакалась, – со слезами на глазах, произнесла она. – Хотя нет, кажется уже…
Сдерживая рвущийся смех, Василий прижал Ангелину к себе. Она тут же стала лить слёзы сильнее, схватила его сзади и прижалась уже всем телом.
– Прости меня, пожалуйста… – послышался шёпот через икание.
– Давно уже простил, my Fairy, – проговорил Василий и с чувством втянул аромат её волос. Поцеловал в голову и стал поглаживать.
– Правда-правда?
– Да.
– Я тебе надоела, да?
– Нет.
– А если чуть-чуть?
– Нет.
– Даже самую милипусечку?
– Ладно, на милипусечку ты надоела. Но я ведь могу хотя бы иногда злиться на тебя?
Она кивнула.
– Вот и хорошо.
– Basil, я очень тебе благодарна, – обдала она теплом грудь.
– Бу-бу-бу.
– Ну ты-ы… – легонько стукнула девушка.
– Возьму теперь тебя в плен и всё прочее.
– А что там из прочего? – прорезался у неё голос.
– Всякое разное.
– Это больно, да?
– Иногда и не сильно, – осмелился сказать Василий.
– Тогда бери.
– Дурочка, – рассмеялся он, прижимая крепче.
Незаметно для обоих соседей опустилась бытовая суета, дни полетели быстрее обычного. Приехала чета Триптих. Был проведён совместный ужин, где Василий предстал героем, что следит за их непоседой и потому удостоился разных сувениров и отборной похвалы. Затем и на Ангелину, и на Василия навалились дела, где с одной стороны, учёба и подготовка к экзаменам, а с другой – плотный рабочий график. Мировая обстановка вдруг стала стремительно меняться, глава портала «Россия и Мир» призвал всех редакторов и авторов собраться с силами. Нужно было соответствовать повестке.
Впрочем, Ангелине советы по-прежнему требовались. Высылать фото получалось далеко не каждый день. После выматывающей работы, соскучившись по откровенным образам желанной девчонки, Василий испытывал невообразимое удовольствие от созерцания. Ангелина интуитивно ли, а может и с пониманием, высылала большие и яркие сеты, чтобы не прерываться на едва разыгравшемся аппетите. И это только сближало их.