Выбрать главу

  — О чем ты говоришь?

  Как будто он не знает.

  — Скажи, Анголос, — заговорила Джорджи, — сколько времени прошло со дня нашей свадьбы, когда ты начал жалеть, что женился на мне? Неделя... две?..

  — Так мы ни к чему не придем, — заявил Анголос.

  — Может, кто-то и пытался вразумить нас, но мы ведь никого не слушали, — пробормотала девушка тихо.

  — Глупо возвращаться к прошлому каждые пять секунд. — Анголос посмотрел на нее. Джорджи стояла у стены, скрестив на груди свои изящные руки. — Ты выглядишь как ребенок.

  Она продолжала раскачиваться на пятках, но тут он обеими руками облокотился на стену. Теперь Джорджи оказалась с ним лицом к лицу. Глаза их встретились. От его близости мысли ее превратились в кашу, колени дрожали. Собрав последнюю волю в кулак, она сказала:

  — Я уже не ребенок, и у меня есть хорошее тому доказательство. — Не подумав, девушка приподняла майку, показав ему небольшой шрам, оставшийся на животе после родов.

  — Мне это хорошо известно, Джорджетт. — Анголос сделал глубокий вдох и провел рукой по волосам. — Твое тело так же хорошо, как и мое.

  Джорджи не поняла.

  — Меня все еще влечет к тебе, — выдохнула она неожиданно для самой себя. Слышал ли он эти слова?

  — Не знаю, почему ты согласилась уехать отсюда. Из-за меня или из-за чего-то еще. Но в Греции мой дом и когда-то, — добавил он, — там был и твой дом тоже. Я хочу, чтобы у моего сына была возможность выучить родной язык и полюбить Грецию, как люблю ее я.

  — Твой дом никогда не был и моим тоже, — сказала Джорджи. — Я всегда была там нежеланной гостьей.

  — Не говори глупостей!

  Джорджи не стала спорить.

  — Я не хочу жить в одном доме с твоей матерью и сестрой.

  — Правда?

  Джорджи поняла, что он воспринимает это как шутку. Если уж она согласна уехать с ним в Грецию, то ему придется играть по ее правилам.

  — Я скажу по-другому. Я не буду жить в одном доме с твоей матерью и сестрой, — твердо заявила она.

  Анголос пораженно смотрел на нее.

  — Ты серьезно?

  — Серьезней некуда.

  — Ты хочешь, чтобы я выгнал их из собственного дома?

  Джорджи твердо решила не отступать.

  — Но ведь они не окажутся на улице? — Олимпии Константин принадлежала огромная вилла, а кроме того у нее был собственный дом в Афинах. — Что касается Саши, то, если ты наконец позволишь ей самой заботиться о себе вместо того, чтобы сюсюкаться...

  — Она вышла замуж в прошлом году.

  — Замечательно!

  — Они поссорились и...

  — ...она вернулась домой.

  — А почему, собственно, она не может вернуться?

  — Саша прекрасно знает, что, когда у нее возникнут проблемы, брат всегда бросится ей на помощь и спасет.

  Он нахмурил брови.

  — Неужели ты так не любишь мою семью?

  Джорджи вздохнула.

  — Мне нравится твоя семья, Аиголос. Это они не любят меня. Им вообще никто не понравится, кроме Сони.

  —Что за бред! — воскликнул Анголос. В его голосе чувствовалось нарастающее раздражение.

  — Они до сих пор думают, что вы помиритесь.

  — Интересно. Мы развелись давным-давно. Кто знает, зачем мы вообще поженились?.. — добавил он скорее для себя.

  — Да? Тогда почему же эта сексуальная красавица никак не может оставить тебя в покое?

  — Ты что, завидовала ей?

  Джорджи рассмеялась. Она не смогла сдержаться, услышав, с каким искренним удивлением он спросил ее об этом.

  — Видимо, ты совсем ничего не понимаешь в таких делах! Конечно, я завидовала Соне. Какая жена не позавидовала бы ей?

  — Та, у которой есть чувство собственного достоинства.

  — Твоя бывшая жена сказала мне однажды, что я отношусь к разряду тихих семейных женушек. И что тебе как раз такая и нужна.

  — Я уверен, что Соня ничего плохого под этим не подразумевала. Она всегда говорит первое, что придет в голову.

  То, как Анголос бросился на защиту Сони, вызвало у Джорджи горькую усмешку.

  Если бы он столь же пылко защищал меня... хотя бы наполовину.

  — Даже когда я просила прислугу что-нибудь сделать, они сначала докладывали об этом твоей матери,

  — Любопытно.

  — И я терпела все это, наверное, потому, что была слишком молода и наивна. Но знаешь, что еще хуже? Соне они всегда подчинялись беспрекословно, а я в такие моменты чувствовала себя тенью... нет, я вообще чувствовала себя никем.

  — Ты преувеличиваешь, — произнес Анголос, но Джорджи впервые заметила застывшую в его глазах неуверенность.