— Отключить мозг? — хмыкнул Рома и нежно погладил ее по щеке. — Кажется, я знаю, как это делается.
В глазах у него промелькнуло такое искушение, что у Кати тут же стали пропадать здравые мысли.
— Кажется, я тоже, — шепнула еще она — и говорить больше оказалось совершенно не о чем…
Эпилог
В гости Сонька заходить отказалась категорически, заявив, что хочет отметить окончание первого курса в кафе с размахом. Катя не стала возражать, тем более что в ее квартире сейчас царил бедлам в связи с переездом родителей, а приглашать в Ромкину Катя не чувствовала себя вправе. Хоть именно там они теперь жили вместе. Мама считала, что рано. А Катя с того самого дня примирения расстаться с Ромкой так и не смогла.
На счастье, с ним они в этом оказались солидарны.
Она как сейчас помнила, как после первой общей ночи они прощались в университетском коридоре. Кате надо было в аудиторию на пару, а Роме — в деканат, чтобы договориться со Строевым об экзаменах, и обратно в магазин. А они стояли, хотя уже прошли все сроки, держались за руки и молчали. И словно порывались что-то сказать, но всякий раз останавливались.
Катя не выдержала первой.
— Ром, а можно… — вдохнула она, глядя, как он перебирает ее пальцы и поглаживает то один, то другой, — я вечером к тебе загляну? Или ты занят будешь?
О том, что у Ромки полно работы и помимо официальной, Катя знала не понаслышке, и не могла позволить себе лишить его заработка. Но от одной лишь мысли, что сегодня они больше не увидятся, ей хотелось плакать. Даже считая Ромку предателем, она почти не могла без него. А теперь не могла совершенно.
— Я собирался встретить тебя после лекций и заманить к себе под предлогом занятий философией, — заулыбался он, а потом вдруг порывисто привлек ее в себе. — Не хочу расставаться, Кать! Скажи, что уже пора…
— Не скажу! — замотала головой она и обхватила его крепко-крепко за талию. — Ни за что!
Целовались они потом вкусно и долго, и Катя, конечно, опоздала на урок, и все пары только и думала о Ромкином обещании, но зато потом бросилась ему на шею, заглянула в счастливые черные глаза, растаяла в таких крепких и долгожданных объятиях…
Больше даже вопроса не было о том, чтобы провести хоть одну ночь отдельно. Катя делала уроки, согнувшись в три погибели у витрины, и мешалась Ромке с его компьютером, и постоянно отвлекалась, чтобы поцеловать его или ответить на поцелуй, а потом бегала за продуктами, чтобы сообразить какое-нибудь необыкновенное блюдо в микроволновке, а они забывали о нем, едва на окнах магазина закрывались жалюзи.
Только совсем недавно они вернулись в Ромкину квартиру на четвертом этаже. Старший Давыдов позвонил сам, и Катя не знала, о чем они с сыном беседовали, но впервые после разговора с ним Ромка не хмурился, а добродушно усмехался и утверждал, что Катюхино обаяние способно творить чудеса и растопить даже гусарское сердце. Катя пробовала выяснить, как сам Ромка относится к этому решению и не уязвило ли оно его, а в ответ получила совсем уж неожиданное:
— Я теперь не один, Катюха, и не имею права думать только о себе.
Пыталась было поспорить и объяснить, что она всегда будет на его стороне, но куда там. Ромка только утянул ее в постель и не выпускал из нее до тех пор, пока Катя не признала его абсолютную правоту. А он не признался, что она для него важнее любых амбиций.
И ни разу они больше не поссорились.
— Цветешь, подруга! — оценила Катю наметанным взглядом вместо приветствия Сонька и только после этого обняла. Катя улыбнулась, зная, что это не пустой комплимент, особенно если сравнить ее нынешнюю с той Сорокиной, что Сонька видела в последний раз. Но тогда Катя изнывала от предательства, а теперь купалась в любви. И знала, кого благодарить за собственное преображение.
— Ты тоже похорошела, — искренне ответила Катя и по достоинству оценила необычное оживление на круглом Сонином лице. — Новое увлечение? Или наконец все серьезно?
Сонька усмехнулась и вернулась к своему коктейлю. Судя по наполовину опорожненному бокалу, она сидела здесь уже какое-то время, хотя и Катя пришла раньше назначенного срока.
— Не так серьезно, как у тебя, Катюха, — с легким вызовом заметила Соня, но Катя и не подумала обижаться на этот вызов. Да, у нее все очень серьезно. И да, лучше этой «серьезности» с ней ничего еще не случалось. — Давай рассказывай, как она, семейная жизнь: может, и мне захочется попробовать.
Катя снова улыбнулась: как, на самом деле, можно рассказать о счастье? Оно не укладывалось в какие-то рамки, его нельзя было разложить по полочкам, им не хотелось хвастаться не в боязни спугнуть, а в ощущении того самого чуда, у которого нет секретов. Просто Катя разглядела это чудо там, где другие проходили мимо. И не уставала им восхищаться.