Три дня мы пытались втихаря вынести из вагона Ониного ребёнка, но всякий раз возле двери находился охранник. В вагоне стоял невыносимый запах разложения. Меня тошнило.
В конце концов Она согласилась сбросить мёртвого ребенка в туалетную дыру. Она стояла над отверстием на коленях, плакала и прижимала к себе свёрток.
— Да ради бога! — стонал Лысый. — Уберите его уже отсюда. Дышать нечем.
— Тихо! — крикнула на него мама.
— Не могу, — всхлипывала Она. — Его раздавит на рельсах…
Мама направилась к Оне. Но не успела и приблизиться, как госпожа Грибас выхватила у Оны ребёнка и с пелёнками выбросила в отверстие в полу. Я ахнула. Госпожа Римас закричала.
— Вот и всё, — сказала госпожа Грибас. — Такое всегда легче сделать постороннему человеку.
Библиотекарша вытерла руки о платье и поправила волосы, собранные в пучок. Она обняла маму и заплакала.
Йонас привязался к Андрюсу, почти не отходил от него. Всё время он будто сердился и был совсем не так мил, как дома. Андрюс научил его нескольким русским жаргонным словечкам, что я слышала от энкавэдэшников. Меня это бесило. Я понимала, что когда-то немного выучу русский язык, но эта мысль была мне ненавистна.
Как-то поздно вечером я увидела, как лицо Йонаса освещает огонёк сигареты. Когда я пожаловалась маме, что он курит, та сказала оставить его в покое.
— Лина, я каждый вечер благодарю Бога за то, что у него есть Андрюс, и ты тоже благодари, — сказала тогда она.
Мой желудок сам себя переваривал. Голодные боли возвращались с безжалостной регулярностью. Хоть мама и пыталась сделать так, чтобы у нас был чёткий режим, я иногда дремала днём. Как-то мои веки уже закрывались, когда я услышала крик в вагоне. Кричала женщина:
— Как вы могли? Вы что, с ума сошли?
Я села и принялась оглядываться: что же происходит? Над Йонасом и Андрюсом стояла госпожа Грибас. Я постаралась подойти к ним.
— Ведь это Диккенс! Как вы посмели! Вы превращаетесь в скот, за который они нас и принимают!
— Что случилось? — спросила я.
— Твой брат и Андрюс курят сигареты! — закричала она.
— Мама знает, — заметила я.
— Из книг! — Она сунула мне в лицо обложку.
— У нас сигареты закончились, — негромко сказал Йонас, — но в Адрюса остался табак…
— Госпожа Грибас, — сказала мама. — Я с этим разберусь.
— Советские арестовали нас за то, что мы умные, образованные люди. А курить страницы книг — это… Вот что скажете? — спросила госпожа Грибас. — Где вы взяли эту книгу?
Диккенс. В моём чемодане были «Посмертные записки Пиквикского клуба». Мне их бабушка подарила на Рождество, когда ещё была жива.
— Йонас! Ты взял мою книгу. Как ты мог?!
— Лина… — начала мама.
— Это я, — сказал Андрюс. — Я виноват.
— Да, ты виноват! — сказала госпожа Грибас. — Развращаешь этого мальчика. Как тебе не стыдно!
Госпожа Арвидас спала в другом конце вагона и понятия не имела о случившемся.
— Ты идиот! — закричала я Андрюсу.
— Я тебе новую книгу найду, — сказал он.
— Такую не найдешь! Это был подарок! — возразила я. — Йонас, мне эту книгу подарила бабушка.
— Извини, — сказал Йонас и опустил глаза. — Мне жаль.
— Ещё бы! — кричала я.
— Лина, это я придумал, — сказал Андрюс. — Он не виноват.
Я только отмахнулась. Вот почему мальчишки всегда такие дураки?
21
Недели. Я уже потеряла счёт времени в дороге. Перестала смотреть, как из вагонов выбрасывают трупы. Всякий раз, когда поезд трогался с места, за ним оставались на земле тела. Что подумают люди, если их увидят? Похоронят ли их, и в самом ли деле будут думать, что они воры и проститутки?
Чувство у меня было такое, будто я качаюсь на маятнике. Только меня заносило в самую глубокую безнадёжность, как маятник возвращался к каким-то маленьким радостям.
К примеру, однажды мы остановились сразу за Омском. Там стояла маленькая ятка. Мама подкупила охранника, чтобы отпустил её. А вернулась с полным подолом чего-то тяжёлого. В вагоне опустилась на колени и разослала юбку. Конфеты, ириски, леденцы, чёрная лакрица, целые горы жвачек и других сладостей радугой легли перед нами, скатываясь на пол. Яркие цвета — розовый, жёлтый, зелёный, красный — и для всех! Дети кричали и прыгали от радости. Я вкинула в рот жвачку. И тут же почувствовала вкус цитрусовых. Я рассмеялась, а Йонас смеялся со мной. Для взрослых нашлись сигареты, спички и чёрный шоколад.