— Вы о чём? — Вишневский снял куртку и свитер, оставшись в одной майке.
— О блуде и предложении раздеться. Так себе словосочетание, — пояснил детектив.
— А… Ой! — воскликнул Свят, сдержав смех, — Нет! Блуд — нечистая сила такая. Я думал, леший нас водит, но вокруг никого нет: ни птицы, ни животного, ни человека, а ему обличие нужно. До меня не сразу, но дошло, кто нас с пути сбивает. Давно бы уже на месте были.
— Его надо типа… изгнать? Или убить? — спросил Гена.
— Я бы не хотел тратить силы — они мне ещё пригодятся, для начала попробуем запутать.
Свят снял нательную майку, вывернул наизнанку и надел обратно. То же самое провернул со всей одеждой. Марк и Гена последовали его примеру. Затем они устроили привал минут на пять, построив новый маршрут.
Способ помог, Блуд отступил, и через полчаса троица вышла к окраине болота. Они долго пробирались к заросшему хутору, прыгая с кочки на кочку, и, выйдя по более или менее плотный участок, разошлись. Гена зашёл с севера, Марк — с юга, подыскивая точки, через которые просматриваются узкие окна домишки. Свят же отправился к дому в зарослях лысых кустов. Ведун сканировал местность в поисках границы силового поля, но дошёл до самой ограды и не нащупал ничего. Злой колдун никак не пометил своё жилище, что было очень подозрительно. Шепнув в микрофон, спрятанный под курткой — границ нет, он оставил напарникам возможность самостоятельно выбрать места для наблюдения, чем существенно упростил им задачу.
Вишневский подошёл к парадному входу — косой, гнилой калитке. Тронул трухлявое дерево, и проход отворился сам собою, будто гостя давно ждали. Двор не выделялся ничем необычным: укрытый колодец, лавка, ржавое ведро, лысые деревья в подобии сада. Облупившаяся входная дверь дома оказалась заперта, однако свет в окнах горел красным. Свят поднялся на шаткое скрипучее крыльцо и трижды громко постучал. Хозяин не заставил долго ждать.
— Иду! — раздалось внутри, зашаркали по полу тапки.
Вишневский испытывал волнение, которое сам себе объяснял не боязнью столкнуться с сильным врагом, с тем, кто уже доказал свою мощь, а страхом посмотреть в глаза подобному, равному. Выскочку — Блинова Гришу-Макса он таковым не считал, а вот к этому незнакомому человеку он испытывал неприязнь и пиетет одновременно.
Старик рывком отпер скрипучую дверь и наказал:
— Входи.
Святослав, наконец, увидел того, кого искал: испещрённое морщинами лицо древнего старика, лысая голова в пигментных пятнах, щербатый рот, незаживающие струпья ожогов на шее, а глаза… живые — чёрные и хитрые, они, как рентгеновский аппарат, просветили человека на пороге, обдав тьмой, словно радиацией.
Дед кашлянул, развернулся и прошаркал вглубь дома:
— Чего встал? Заходи, говорю.
Вишневский встрепенулся и пошёл следом. Всё нутро его было напряжено, дабы не повторить оплошность с потерей силы, но, как назло, он снова ничего не чувствовал: ни барьера, ни охранных полей. Ведун начал сомневаться — а не очередная ли это каверза от опытного колдуна.
Дед меж тем уселся на лавку, в красный угол, над которым вместо икон висело изъеденное молью чучело ворона.
— Садись, — указал старик на место напротив себя.
Вишневский присел на стул с округлой спинкой и огляделся. Дом как дом: бедно, но чисто, сыростью и старым тряпьём не слишком несёт, на стенах выцветшие фотографии, на полу полинялые вязаные коврики, у печи трюмо, на котором четыре бутылки синего стекла — три, запечатанные чёрным воском, одна открыта.
— Вчера ещё тебя ждал, — сказал Тамаш.
— Дом без защиты? — спросил Свят, изо всех сил маскируя свою озабоченность этим фактом.
— Нет, её здесь не было никогда. Зачем?
— В лесу поселился Блуд.
— Да, ему уже три сотни лет. Местные в курсе.
Вишневский пожал плечами, якобы понял, о чём речь.
— Я-то тебя знаю, а вот ты меня? — сощурился дед хитро.
Свят поморщился: осознание, что кто-то следит за ним, вызывало у него физическое отторжение на уровне рефлекса.
— Тамаш Стефан Владиславович.
Дед удивился, или просто сделал вид, что поражён открытием гостя:
— Надо же! Только в отчестве ударение на И.
Они вновь замолчали. Свят косился на бутылки, которые явно стояли там не просто так, а словно лот на аукционе.
— Ладно, зачем искал?
— Это то, о чём я думаю? — Святослав указал головой на трюмо.
— Смотря о чём ты думаешь. Если хочешь выпить — это чистейший самогон, а если что другое…
— Души. Три души: Ира, Валерий и Валери Сандэй? Четвёртой должна была стать Вероника?