Адвокат стал набирать брюссельский номер:
— Так... 07... 32. Теперь индекс Брюсселя-2. — После нескольких гудков ему ответили на коммутаторе СОПИК, а еще через тридцать секунд на проводе был Лафонн:
— Как дела, сеньор Салинас?
— Не так блестяще, как при спуске с горы на лыжах... — мрачно ответил адвокат.
— Сала сейчас летит к нам в Брюссель.
— Мне только что об этом сообщили, — заметил Салинас.
— Послушайте, сеньор Салинас. Вы расследуйте это дело до самого основания, проверьте все свои версии, во сколько бы это нам не обошлось.
— Зачем полетел к вам Сала? — резко прервал его Салинас.
— У нас тут несколько вопросов, касающихся наших совместных интересов, их требовалось обсудить лично с ним, — солгал Лафонн.
— Ну, ладно, — сказал адвокат, хотя ответ Лафонна его не убедил.
— Держите меня в курсе всех ваших шагов. До свидания!
У Салинаса сложилось четкое ощущение, что Лафонн скрывает от него что-то очень важное.
Повернувшись к врачу, он спросил:
— Ты не знаешь, имеется у твоего тестя какой-нибудь советник по пищевой технологии? Мне бы хотелось выяснить кое-что у специалиста.
— Да, есть такой советник. Точнее, советница — это женщина, и она специалист высокого класса. Кармина Эрнандес с химического факультета Барселонского университета. Она доктор наук, училась в Соединенных Штатах, кажется, в Калифорнии... В своей области пользуется большим авторитетом, — объяснил Тена таким тоном, будто втолковывал пациенту, чем тот болен.
— Ты знаком с ней?
— Да.
— Телефон ее у тебя есть?
— Кажется, при мне. Я ее пару раз здесь видел. Тесть как-то представил ее мне. Думаю, чтобы показать тем самым, какой он важный человек и вполне современный бизнесмен.
Через несколько минут Тена говорил по телефону с Карминой Эрнандес. Условились встретиться в тот же вечер в полдевятого в баре «Наварра».
Салинас глянул на часы. Они показывали шесть. Вполне хватало времени, чтобы поспеть на свидание.
Тена оставил Салинаса, который раздумывал над новыми обстоятельствами дела, и из соседней комнаты, где стояли компьютеры, стал звонить своей теще.
Брюссель, аэропорт
Лафонн и Сала говорили тихо, как на исповеди.
— Так вот, Сала, у нас есть лишь одна-единственная возможность выбраться из этой заварухи, — уверенно начал бельгиец.
— Какая?
— Вы, конечно, не в курсе, — Лафонн безжалостно намекнул на невежество посредника, — но сейчас в области прикладной химии, связанной с пищевой промышленностью, достигнуты фантастические успехи.
— Ну, что дальше? — спросил Сала недоверчиво.
— А дальше то, что... и в получении пищевых добавок к маслу также произошел огромный сдвиг, — сказал бельгиец, изготовившись нанести решающий удар. — Так вот, я много и упорно раздумывал над нашим делом и наконец нашел выход.
— Да? — Сала явно нервничал.
— Недавно получена весьма сложная по составу добавка, которая при смешивании с оливковым маслом в пропорции один к одному дает потрясающий результат... Одним словом, смесь полностью идентична натуральному маслу... но немного дешевле.
— Нет! Ни в коем случае. Нет! У нас, в Испании, это запрещено законом — такие добавки сказываются на качестве продуктов! — воскликнул Сала.
Не обращая внимания на шумные протесты собеседника, Лафонн вынул из правого кармана пиджака пузырек, наполненный оливковым маслом, а из левого пузырек с маслянистой жидкостью, сфабрикованной, как он сказал, на предприятиях фирмы «Олео Чем». Лафонн вылил содержимое обоих пузырьков в стакан и тщательно размешал чайной ложкой. Потом, не обращая внимания на неодобрительный взгляд Салы, полил этой смесью салат и стал его есть.
— Прежде чем продолжить наш разговор, сеньор Сала, попробуйте мой салат, — настойчиво предложил бельгиец.
— Ну, если вы так уговариваете... — сказал неохотно посредник и взял листок салата.
— Ну как?
— Да, на вкус совсем как оливковое масло, — согласился пораженный Сала.
— Хотите еще попробовать?
— Нет, салата больше не хочу, — ответил Сала и, обращаясь к официанту, крикнул на ломаном французском: — Одна помидора, пожалуйста.
Официант не понял его, вопросительно поднял брови. Лафонн объяснил, что спутник его просит принести помидор. Минут через десять им принесли один, весьма невзрачного вида. Сала взял его, разрезал пополам и одной из половинок натер кусок хлеба. Потом полил хлеб смесью, приготовленной Лафонном, и посыпал солью.
— Это народная каталонская еда, которую очень любят крестьяне, — сказал он, откусывая хлеб. Лицо его тут же выразило крайнее удивление. — Действительно, вкус совсем как у оливкового масла, это просто невероятно!