— Что, в отпуск собрались?
— Какой там отпуск! Работаем как лошади!
— Вы испанцы?
— Ну конечно.
— Тогда угощаю по рюмочке. — Пуйг вел себя, словно он сам заправский водитель грузовика.
— Принято! Коньяк, — ответил один из шоферов.
С полчаса они обсуждали безработицу, словно новоявленная чума навалившуюся в последнее время на Европу. Пуйг снова угостил их. Они выпили еще по рюмке. И с этого момента говорили уже только водители:
— Работаем через силу... но лучше уж так, чем вернуться в свою деревню, — там голодают еще почище, чем прежде.
— А так — гоняем по всей Европе. На прошлой неделе были в Италии, возили туда вино.
— Но работа-то у вас хоть гарантированная? — вклинился Пуйг.
— Это да. Работаем круглый год на очень крепкие фирмы. Их целых четыре. Так что на пропитание нам хватает.
— Это точно. Верно он говорит, — подтвердил второй.
— Крепкие фирмы? Они продукты развозят? — поинтересовался Пуйг.
— Да. Точно. Наша РКМ перевозит продукты по договоренности с другими крупными фирмами: СОПИК, для итальянцев — «Фьонти» и для французов — это... «Кантелль»... и как ее... «Митанн». Чего только не приходится возить: и вино, и масло, и фрукты, и овощи... Перевозки такие идут, что, думаю, работы нам хватит надолго. Как ты считаешь? — спросил он озабоченно.— Что бы там ни было, а всем кушать надо, верно?
— Я думаю, ты прав, — искренне согласился с ним Пуйг. — А сейчас... куда путь держите?
— В Брюссель. Масло туда везем.
После второго круга оба водителя встали, дружески попрощались с Пуйгом и хозяином бара.
Из телефонной будки, в которой аппарат, как ни странно, работал исправно, Пуйг позвонил в свою контору:
— Немедленно пошли кого-нибудь на мотоцикле на границу в Хункеру[9]. Хорошо бы заполучить там на таможне фотокопии их накладных и других документов. Если не получится, пусть постарается хотя бы узнать, откуда масло, кому оно предназначено и какая фирма его экспортирует. Кроме того, мне нужно иметь все исходящие номера этих бумаг — на случай, если их придется предать гласности. Все понятно?
— Все. Я записал слово в слово, сейчас направлю мотоциклиста в Хункеру.
— Послушай! И пусть он позвонит, как только что-нибудь узнает.
— Договорились. Теперь дай мне номер этого трейлера...
А всего в нескольких метрах от телефонной будки Сала внимательно следил за тем, как разливают масло.
— Ну, как дела?
— Прекрасно. Все по плану, — ответил Луис Гарсиа.
— А как насчет вывоза?
— Загружаем трейлер. Завтра он будет в Брюсселе, а послезавтра товар попадет в супермаркеты. — Луис Гарсиа не смог скрыть гордости от того, что его масло будет продаваться по всей Европе, вызывающей у него восхищение.
— Надо полагать, работаете в три смены. — Сала говорил, осматривая разливочные машины и не глядя на Гарсиа.
— Работу не прекращаем ни на секунду.
— Замечательно, — сказал Сала, — не отвлекайтесь на другие работы, пока не покончите с моим маслом, ясно?
— Конечно... Конечно... — согласился хозяин завода, раболепно сложив руки. — Только вот что... Вы, наверное, в курсе того, что масло, которое я беру по оптовой цене, поступает мне от Рольдана?.. — Луис Гарсиа сказал это, не скрывая удивления. — А я и не знал, что у Рольдана так хорошо идут теперь дела. Ведь поговаривали даже, будто он собирался объявить об отсрочке платежей.
— Ваше дело — разливать, а не лезть в чужие дела, — отрезал посредник.
— Ладно... Ладно... И еще странно, что масло Рольдана привозят на грузовиках из Вика. Поэтому я так удивился, — сказал Гарсиа, оправдываясь за свой неловкий вопрос.
— Занимайтесь своим делом! — прервал Сала разговор.
Мадрид
— Вот вам ваш кофеек. Приготовила из лучших колумбийских зерен. — Секретарша Салинаса, Мариса, которой было уже под пятьдесят, очень старательно ухаживала за адвокатом в те редкие моменты, когда он находился в своем мадридском офисе. — Ваши прихоти вам обходятся недешево — такой кофе стоит баснословных денег. А заварен он, как вам нравится, — не очень крепко... Эту привычку вы, должно быть, заимели в студенческие годы там, в Массачусетском технологическом? Американцам ведь нравится жидкий кофе, так?
— Угадали. — Вполуха слушая Марису, говорившую с ним, будто с дитем, требующим ухода, Салинас продолжал писать.
— Сеньор Салинас, сегодня вам надо бы уделить мне часок. Разобраться со счетами. Плата за электричество в последнее время очень поднялась...
— Хорошо. Через полчасика займемся этими бумажками. — Все, что связано с домашним хозяйством, Салинас ненавидел не меньше, чем пришивать себе пуговицы.