— Послушай, Салинас, моя теща Монтсе Фликс страдает глубочайшей депрессией. И причина тому — страх потерять все фамильное состояние из-за манипуляций мужа. — Адвокат промолчал, и Тена продолжил: — Монтсе гарантировала под свое состояние массу займов, полученных Салой в целом ряде банков. И если Сала обанкротится, все богатство семьи Фликс тоже пропадет.
— Да, видимо, так оно и будет.
— Ты должен нам помочь, Салинас. Причем не откладывая — события развиваются быстро.
«Вот теперь-то, наконец, понятно, зачем они приглашали меня домой, да еще на правах близкого друга, чуть ли не родственника», — подумал Салинас.
— И что вы собираетесь сделать?
— Хотим перевести на имя Монтсе Фликс все движимое и недвижимое имущество, что она получила в наследство. Как тебе эта мысль?
— Очень мудрое решение, если иметь в виду сложившиеся обстоятельства, — медленно ответил адвокат.
— Можно рассчитывать на твою помощь в этом деле? Такую операцию надо проделать очень быстро.
— Да. Передай мне список имущества и ценных бумаг, полученных Монтсе в наследство. Если там все в порядке, мы быстро все оформим.
Салинас не знал, что и думать о таком повороте дела. Впрочем, он и вдумываться в это не желал. С другой стороны, перспектива лишить Салу контроля над состоянием жены, полученным ею по наследству, доставляла адвокату смутное наслаждение.
Мадрид
Салинас очень любил свой английский, покрытый зеленой кожей письменный стол, даже гордился им. Бельгиец, видимо, угадал эту прихоть адвоката, потому что как только увидел стол, принялся его нахваливать. Особенно высоко оценил Лафонн боковые приставки к этому сооружению и золоченые ручки на ящичках.
Отношение адвоката к столу во многом объяснялось не только его видом, но и тем, что Салинас, работая над бумагами или обдумывая свои дела, подолгу сидел за ним, разглядывая открывавшийся перед ним вид на Пласа-Майор.
Лафонн быстро перешел к делу.
— Решил воспользоваться совещанием, которое проводит мадридский филиал нашего банка, чтобы нанести вам, так сказать, визит вежливости. — Сказав это, бельгиец широко раскрыл глаза, глядя на Салинаса с таким видом, будто на что-то намекал и тот должен угадать его намек.
— Рад вас видеть. И мне хотелось с вами поговорить, мне удалось выяснить ряд важных деталей. — Салинас заговорил официальным тоном, к которому прибегают при деловых переговорах представители транснациональных корпораций, когда хотят вызвать интерес у собеседника.
— Слушаю вас. — Нос у бельгийца словно еще больше вытянулся вперед, от чего его обладатель больше обычного стал похож на генерала де Голля.
— Так вот. Прежде всего я должен поговорить с Салой. Это необходимо, чтобы уточнить ряд моментов...
— И вы думаете, что после беседы с ним вам удастся их уточнить? — как отрезал Лафонн.
— Не уверен. Но, по крайней мере, я хоть услышу его версию происходящего. Очень вас прошу, организуйте мне эту встречу. В конце концов, вы с ним — деловые партнеры. От вас он не сможет ускользнуть.
— Согласен, — бельгиец сделал запись в блокноте. — Устрою вам такую встречу, хотя очень сомневаюсь в ее полезности... И все же...
— Благодарю вас.
— Вечером я буду в Барселоне, увижу там Салу. Затем сообщу вам о дне и часе вашей встречи.
— Свое расследование я провел практически без какой-либо помощи с его стороны. Он все время буквально ускользает от меня, ни разу даже не пожелал со мной разговаривать.
— Ладно. Ладно. Вы мне уже не раз об этом говорили.
— Да. И хочу снова повторить это, — ответил Салинас сухо. — Такое поведение по меньшей мере странно. Ясно, что Сала пытается от меня что-то скрыть.
— Прошу вас, уточните, что именно.
— Пожалуйста, могу уточнить. Сала занимается сейчас тем, что в обычное масло подмешивает специальное масло — добавку для технических целей, которую ему привозят из-за границы. Затем он экспортирует эту смесь, а вы, то есть СОПИК, взялись распределять ее по всей Европе. — Салинас говорил очень тихо. Но он сознательно умалчивал то, что ему стало известно про Фонд Фокса — в глубине души он вовсе не исключал возможности, что СОПИК замешана в краже масла Салы.
— Это очень интересно! Хотя позвольте мне сказать вам, что вы обнаружили как раз то, что меня лично совершенно не касается.
— Что поделаешь! Во всяком случае мои открытия подтверждают, что проводимое мною расследование стало давать результаты.
— Верно. Но оно движется не в том направлении, которого мне хотелось бы. Мы бы предпочли, чтобы вы не ворошили наше грязное белье.