— Ну что? — спросил я. — Поговорим, Герти?
— Ты же репортер. Начнешь копать, да?
— Совершенно верно.
— А если я расскажу, ты обещаешь молчать?
— Дамочка! Я добываю информацию для того, чтобы использовать ее. Я все равно докопаюсь.
— Но мне нечего бояться! — с жаром возразила она.
— Значит, незачем и волноваться, — сказал я спокойно. Я допил бокал и налил себе еще. — Завтра надо поискать Рилана, — произнес я как бы между прочим.
Она затаила дыхание. Потом быстро проговорила:
— Какого черта ты вмешиваешься? Оставь меня в покое.
По какой-то причине Рилан ее беспокоил.
— Надо, наверное, привезти его сюда посмотреть на тебя, — продолжал я давить.
Она сверкнула на меня глазами.
— Не примешивай сюда Рилана. Еще его здесь не хватало! Я даже имя его слышать не хочу.
— Но я должен докопаться. Это моя работа.
— Что ты хочешь узнать? — зло спросила она.
— Для начала — кто Темпл?
— Он… он мой муж.
Я удивленно вскинул брови.
— Хороший, крепкий тыл, — усмехнулся я.
Лицо ее вспыхнуло от гнева.
— Тебя это не касается. Как и почему я за него вышла — это мое дело.
— Он, наверное, богат, — предположил я мягко.
Она отвернулась.
— У него нет ни цента.
— А кто эта дамочка? — показал я в сторону служанки.
— Меня зовут Сьюзен, — заговорила служанка, потом, подумав, посмотрела на Гертруду. Та быстро вставила:
— Мы подруги. Выступали вместе в кабаре. Познакомились в Калифорнии, а потом работали вместе во Франции.
— А теперь объясните, к чему был затеян весь этот спектакль с прессой и выпивкой? Вы же третьеразрядные актрисы, и вам ни к чему такая реклама.
Это было правдой, но правда бывает колючей. Гертруда сердито посмотрела на меня и выпалила:
— Выясняй все сам. Мне не хочется толковать с таким тупым репортером.
Я медленно поднялся, подошел к ней, и глядя в глаза, отчетливо произнес:
— Все это вы разыграли ради Джин Браун. Сколько она заплатила вам за этот спектакль?
Гертруда долго не отводила взгляда, потом с вызовом ответила:
— Много. Она заплатила за «люкс», за выпивку и за многое другое. Но ты этого не докажешь никогда, потому что в этом не признается ни один человек.
— Где она? — потребовал я.
— Кто? — удивленно спросила Гертруда.
Я заскрипел зубами.
— Джин Браун. Где она сейчас?
Гертруда хихикнула.
— Тебе нужна Джин Браун? Ты спрашиваешь нас, где Джин Браун. Это смешно. Хорошая шутка.
Я не мог понять, почему это было смешно.
— Может быть, наш спектакль не совсем получился, может быть, мы на нем заработали не очень много. Но денежки нам всегда пригодятся. Мне всегда нужны деньги. Неужели ты думаешь, я бы тебе не предложила сделку, если бы знала, где Джин Браун? К сожалению, Джин Браун сошла с поезда через 10 минут после того, как ушли последние репортеры. Куда она ушла — тайна для всех.
Она говорила правду. Я был уверен в этом так же, как и в том, что она бы продала мне информацию, если бы хоть что-то знала.
— Может быть, вы что-нибудь мне расскажете о ней? Хоть что-нибудь, что может навести на ее след.
Она нарочито зевнула.
— Мы все болтаем, а я ни цента за это не получаю.
— Пятьдесят долларов, — предложил я.
— Ерунда.
— Получишь еще, если информация будет интересной.
— Сначала я возьму пятьдесят.
Я отдал ей деньги. Она передала их Сьюзен, а та сунула банкнот в сумочку, лежавшую в другом углу комнаты.
— Мы встретились с Джин Браун в Марселе — она там была звездой, разговорились, потому что были американками. Выяснилось, что мы возвращаемся на одном пароходе. Джин знала, что про нее много читают в Америке. Как это ни странно, но она очень застенчива, невероятная вещь для девушки, которая выступает в стриптизе. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Я понимал и кивнул в знак согласия.
— Она сама все придумала. Предложила, чтобы я записалась на пароходе под именем Дж. Браун. Придумала, как Билли… мистер Темпл, я имею в виду, пригласит журналистов на пресс-конференцию.
— Что еще?
Она пожала плечами.
— По-моему, все.
— А с кем она встречалась на пароходе? С кем разговаривала?
— Только с нами. Она все время была с нами, а если оставалась одна, то читала. Я же говорю, она очень скромная и застенчивая.
— А как она выглядела?
— Все это за пятьдесят долларов? — усмехнулась Гертруда. — Дай мне еще пятьдесят, и я нарисую тебе прекрасный портрет маслом.
— Расскажи ему, — проговорила Сьюзен, — ну что такого случится?