— Мы этого не обсуждали при организации Турнира, но… Могу я через вас попросить домовиков о небольших поправках в рационе моих учеников? В Дурмстранге строгий рацион во все дни, кроме праздников, не хотелось бы свести на нет результат многолетней диеты.
— О, это сколько угодно, — охотно кивнул Дамблдор. — В конце концов, мы обязаны блюсти здоровье учеников… Только подготовьте меню самостоятельно — и наши домовики с большим удовольствием все устроят.
— Договорились. И еще… Мистер Штерн?
— Да? — поднял взгляд Мартин.
— Я не могу просить вас не заключать контракты с моими студентами. Я понимаю, что это — ваш крест, ваша обязанность, как демонолога. Но могу я попросить вас хотя бы оповещать меня о том, что кто-то из моих подопечных обратился к вам за услугой?
— К сожалению, не можете, — Мартин налил вина в бокал. — Вернее, можете, но я не смогу в полной мере удовлетворить ваше любопытство, если клиент потребует тайны своей личности. А требуют они этого довольно часто, смею заметить…
— Но если сможете…
— Если смогу и буду иметь моральное право — я вам, как минимум, намекну, — Мартин поднял бокал. — Ваше здоровье, господа и дамы.
***
— А это что? — спросил Рон, указывая на блюдо не то с супом, не то с рагу из моллюсков, стоявшее рядом с йоркширским пудингом из говядины с почками.
— Буйабес, — объяснила Гермиона.
— Надо же! — удивился Рон.
— Это французское блюдо. Я его ела на каникулах позапрошлым летом. Очень вкусно и… Эй, Гарри, все хорошо?
— А? — Гарри поднял взгляд и, казалось, только теперь обратил внимание на то, что на столах появилась еда. — Да… Да, я в порядке.
— Ты уверен? — прищурилась Гермиона.
— Да, — Гарри стрельнул взглядом в направлении стола преподавателей, заметил, что Мартин обсуждает что-то с директорами иностранных школ. — Да, определенно. Задумался.
— В последнее время ты слишком часто уходишь в себя, — обеспокоенно проговорила Гермиона. — Ты уверен, что не заболел или что ничего не хочешь рассказать?
Гарри покачал головой, потянулся к стейкам. Впрочем, без особого толку. Кусок в горло не лез. После того обета, который они принесли Мартину, у Гарри не раз и не два складывалось ощущение, что он продал душу дьяволу. Разумеется, подобное ощущение не добавляло ему очков в отношении к профессору, но отступать было поздно — Рон хорошо объяснил, что бывает с нарушителями Непреложного Обета. А значит, с мечтой попасть на этот Турнир можно было попрощаться. Упустить такой шанс… И все из-за этого… Этого…
Было обидно. Очень обидно, досадно и вообще — несправедливо. При этом, Гарри не считал, что они с Роном в чем-то виноваты. В конце концов, они хотели сделать как лучше. Ну, да, Мартин сказал, что он не был Пожирателем Смерти, но от того было не легче. Мало ли, что он там сказал? Он сам признался, что является темным магом, а потому Гарри его словам не верил ни на кнат и собирался тайно продолжить сбор информации. Если бы только получилось поговорить с Дамблдором и рассказать ему, какую змею он держит рядом с собой… Но, увы, директор, как и все учителя, был занят дальше некуда, так что на разговоры со студентами у него точно не было времени.
— Все в порядке, — проворчал Гарри. — Просто мне все еще кажется, что что-то произойдет. Что-то очень плохое.
— Вы же ничего не нашли у него… Не нашли же, верно?
— Не нашли.
— Ну вот и успокойся, — Гермиона не без удовольствия взяла вторую порцию буйабеса. — Да и вообще, мне кажется, что вы двое слишком все драматизируете. В конце концов, авроры тоже должны знать темную магию. Это ведь не делает их темными магами…
— Ты его еще защищаешь?! — мгновенно закипел Рон, едва не перевернув блюдо с картошкой. — Еще скажи, что мы должны у него учиться всякой этой…
— Может, и скажу, — Гермиона вздохнула. — Помните мою идею с домовиками?
— Только не начинай снова…
— И не собираюсь, — покачала головой Гермиона. — Я прочитала те книги, что он мне рекомендовал… Знаете, мне уже давно не было так стыдно за свою глупость. Я же такого могла наворотить… В общем, я рада, что мистер Штерн подсказал мне, куда смотреть…
Гарри и Рон переглянулись. Дело запахло жаренными гайками. Если Гермиона выступает на стороне темного мага, прекрасного зная о том, что он — темный, то это очень и очень плохо. Неужели Мартин как-то на нее повлиял? Мог он незаметно наложить на нее империус — например, когда выписывал ей разрешение на книги? Да запросто! И велеть Гермионе всячески обелять себя в глазах студентов он тоже мог. Легко и запросто. Кроме того, и Гарри и Рон прекрасно понимали, что без помощи Гермионы они много не узнают. Это было нехорошо. Очень нехорошо. И что с этим делать — они не знали.
Скоро появились десерты, и среди них тоже, как и в случае с остальными блюдами, было много новых и незнакомых. Конечно, домовики незадолго до прибытия учеников из других школ тренировались и даже подавали студентам Хогвартса разнообразные иностранные блюда, но за столом Гриффиндора их либо совсем не трогали, опасаясь прикасаться к незнакомой пище, либо их себе брали единицы таких вот любителей путешествовать, как Гермиона. Гарри взял себе несколько шариков мороженого, однако есть, опять же, не спешил, погрузившись в мысли. Нужно было как-то вытаскивать Гермиону из-под влияния нового профессора, а то в последнее время от нее только и слышно хвалебные оды в честь Мартина.
Наконец золотые тарелки опустели, и Дамблдор опять встал с кресла. Зал в ожидании замер. Гарри почувствовал легкое волнение. А сидевшие в отдалении от всех близнецы так и впились в директора горящим взглядом.
— Торжественный миг приблизился. — Дамблдор оглядел, улыбаясь, обращенные к нему лица. — Турнир Трех Волшебников вот-вот будет открыт. Перед тем как внесут ларец…
— Что-что внесут? — не понял Гарри.
— … я хотел бы коротко объяснить правила нынешнего Турнира. Но прежде позвольте представить тем, кто не знает, мистера Бартемиуса Крауча, главу Департамента международного магического сотрудничества. — Слушатели вежливо похлопали. — А также Людо Бэгмена, начальника Департамента магических игр и спорта.
Гарри хмыкнул. Этих двоих он видел на Чемпионате Мира по квиддичу. И, надо сказать, они справились просто отлично. И то, что Пожиратели Смерти потом устроили разнос — вовсе не их вина. Если они являются организаторами Турнира, то точно все будет устроено самым лучшим образом. Наверное… Жаль только, что поучаствовать не получится. А так хочется узнать, какие же состязания предстоит выполнить… Еще и вечная слава, богатая награда… Это должно того стоить.
— Мистер Штерн, прошу вас — внесите ларец.
Мартин, незаметно исчезнувший из-за стола преподавателей сразу после окончания ужина, появился в дверях Большого Зала. В руках у него был большой деревянный ларец, украшенный жемчугом и сияющий по всей поверхности странными письменами. В Большом Зале поднялся шум, ученики перешептывались между собой, кто-то даже привстал с места, чтобы получше разглядеть и самого Мартина, и груз в его руках. Подойдя поближе к директору, Мартин остановился, опустил руки, оставив ларец висеть в воздухе, будто подвесив его заклинанием левитации.
Дамблдор кивнул, направил палочку на ларец — и тот тут же превратился в невысокий, никак не больше полутора метров, постамент, на вершине которого разместился простой кубок, выполненный из темного дерева. Очень гладкий, довольно скромной работы. В нем не было бы ничего примечательного, если бы из него не вырывались пляшущие огоньки синеватого пламени. Гарри заметил, что в момент, когда постамент закончил превращение, это пламя вспыхнуло с новой силой, как будто потянулось на мгновение к потолку Большого Зала. Мартин, судя по тому, что он тут же провел рукой над пламенем, заставляя его утихнуть, тоже это заметил. Правда, почему именно он так поступил, Гарри не понял.
А вот что Гарри точно понял — так это то, что на лицах Дамблдора, Мартина, профессоров и организаторов Турнира в момент, когда пламя потянулось вверх, на мгновение проявилась одна общая на всех эмоция. Страх. Все они в одно мгновение испугались настолько, что у некоторых даже волосы встали дыбом. Несколько других учеников тоже это заметили, но прокомментировать или задать вопрос не решился ни один из них. По крайней мере — не так, чтобы услышали все в зале.