Он снова кивнул.
– И кто же тебе нравится больше? Кем ты хочешь быть? Тем, кто за дозу наркотиков, готов вынести последнее имущество из своего дома, или же тем, чьи книги заставляют людей становиться лучше?
– Второе, – с трудом выдавил он из себя.
– Так вот, я не знаю, сколько стоит героин, но тут определенно хватит на одну дозу – сказал я и положил пачку денег слева от него, – но учти, эта доза будет последняя в твоей жизни. А тут, – я достал из стола лист бумаги и ручку и положил их справа от него, – твое творческое будущее. Ты можешь остаться наркоманом и умереть, а можешь стать писателем, и рассказать всем, что такое быть наркоманом, и этим уберечь многих от скользкой дорожки. Выбирать тебе. Но, делая свой выбор, прошу тебя, помни о своей матери. Она у тебя очень хорошая женщина.
Повисла минута молчания, он медлил. Я же ждал его решения.
– А если я в-выб-беру д-д-деньги, в-вы мне д-д-дадите с ним-ми уйти или же от-т-б-берете их у-у меня? – спросил он, сильно заикаясь.
– Я дам тебе уйти – разочарованно произнес я. – но неужели доза наркотиков, для тебя дороже счастья остальных людей?
– Н-нет не д-дороже, – уже более уверенно произнес он, – н-но когда я п-под наркотиками, я забываю о всех н-неприятностях этого мира. Я как будто погружаюсь в другую вселенную, в которой нет ни добра, ни зла. Есть только я.
– А когда действия наркотиков заканчиваются?
– Тогда я ощущаю сильную боль, я уже ни о чем не могу думать, и мне хочется поскорее найти новую дозу, что бы оказаться в другом мире. Мире, где нет боли.
– Ты так красиво обо всем рассказываешь. У меня сложилось впечатление, что ты сожалеешь, что так долго жил без наркотиков, – решил подстегнуть я его.
– Нет – с грустью ответил он, – пока не было наркотиков, я жил двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, я даже не представлял, что такое боль. Теперь же я живу лишь два часа в день, остальное время я существую, думая о том, где взять денег на следующую дозу. Раньше я испытывал жалость к людям, старался им помочь, теперь же я ненавижу людей, которые смотрят на меня с презрением. Но ведь каждый может оказаться в подобной ситуации. И все же я искренне желаю, чтоб дети этих людей не стали наркоманами.
Я сочувствовал ему, я понимал его. И все же надеялся, что он может еще измениться.
– Так вот слева деньги, которых хватит на дозу, которая вероятно тебя убьет. Справа листок бумаги. И в любой момент, когда тебе захочется новой дозы, ты можешь написать на нем все, что ты испытываешь в данный момент, создать для себя другой мир, в который ты сможешь погрузиться с головой, который поможет тебе вспомнить, каким ты был, о чем ты мечтал. И я уверяю тебя, твои записи уберегут многих людей от твоих ошибок. Пусть сейчас это кажется невозможным, и все же это так. Кем ты хочешь быть? Наркоманом, умершим от передозировки в расцвете лет или же тем парнишкой, который писал статьи для школьной газеты, мечтая написать роман, который изменит жизнь миллионов? Выбор за тобой.
Время словно остановилось. Я смотрел на него, он – на меня. Так продолжалось довольно долго, хотя, возможно, прошло всего несколько мгновений.
Он взял деньги и сунул их в карман.
– Прощайте – твердо сказал я.
– Простите – смущенно ответил он и пошел к двери.
Я позвал его маму, и сказал, что сделал все что мог, но у ее сына действительно тяжелая ситуация, и остается надеяться только на благосклонность судьбы.
Сразу после того как я закрыл за ними дверь, я открыл свою тетрадь с записями и стал обзванивать клиентов, перенося встречи на неопределенное время, из-за того что мне нездоровится. Хоть признаков болезни у меня и не было, но я был очень раздосадован произошедшим, я не хотел никого сейчас видеть и ни с кем разговаривать. Меня одолевал приступ ярости, хотелось что-нибудь сломать, разбросать вещи, причинить кому-то боль, причинить боль себе. В мою голову просто вламывались тысячи мрачных мыслей.
Я пошел в душ и включил холодную воду. Я был настолько зол, что минут десять я даже не чувствовал температуры воды. Постепенно ярость уходила, и я начал мерзнуть. Окончательно придя в себя и продрогнув до костей, я все же добавил горячей воды, чтоб слегка согреться. Выйдя из душа, я позвонил единственному человеку, который бы меня понял, объяснил бы, что я сделал не так и, возможно, помог бы советом. Мы договорились встретиться, я узнал его адрес. И уже через час я ехал в другой город. С единственной нашей встречи прошло не так много времени, и все же у меня многое произошло, появились новые вопросы, на которые я теперь рассчитывал получить ответы.
7
Я позвонил в дверь. Хозяин квартиры открыл ее почти сразу. На этот раз я увидел его в халате и тапочках, все с той же добродушной улыбкой. Я оцепенел, мне хотелось упереться в его плечо и рыдать. Мы виделись всего раз, но сейчас мне казалось, что это самый близкий для меня человек.