– Да-Да… – неуверенно произнесла она. – Программист – это очень модно.
Даже для меня ее слова прозвучали слишком наиграно и неубедительно, и все же ее сын поднял голову и впервые улыбнулся.
– И вы считаете, у меня получится стать программистом? – словно оживая, спросил он.
– У тебя получится все, что ты захочешь, если ты предпримешь для этого достаточно усилий, – ответил я, почувствовав себя психологом.
– Мам, ты слышала? Я могу стать программистом, – сказал он, повернувшись к матери.
Я закивал головой, показывая ей, что сейчас необходимо с этим согласиться.
– Да, конечно, я слышала – сказала она. – Ты сможешь стать кем захочешь, даже юристом, если приложишь достаточно усилий.
Меня передернуло от ее слов. Я был в бешенстве. Эта женщина своими руками вешала петлю своему сыну на шею, при этом поправляя ему воротничок рубашки, чтоб никто в округе не подумал, что она плохая мать.
– Я не уверен, что у меня получится… – снова погрустнев, произнес он. – Вы так говорите, потому что мама вам заплатила, и вы должны так говорить.
– Нет. Я так говорю, потому что вижу твое будущее. Видел, как загорелись твои глаза, когда ты заговорил про программирование. Поверь мне, для человека с таким блеском в глазах нет ничего невозможного. И чтоб ты знал, я не беру денег за свои сеансы. Мне дан дар – заглядывать в будущее людей, и было бы нечестно на этом наживаться, – моя пламенная речь его не вдохновила. Его взгляд был по-прежнему пуст.
– У тебя есть с собой телефон? – спросил я.
– Да, – сухо ответил он.
– А интернет?
– Нет, мама говорит, что это ни к чему.
– Хорошо, тогда подключайся к моему вай-фаю. Вот логин и пароль, – я написал на листочке, нужные комбинации цифр, и протянул ему.
– У меня не получится, – сказал он, показывая мне свой кнопочный телефон с черно-белым экраном.
Я в очередной раз укоризненно посмотрел на его мать. Она была одета в довольно дорогую одежду, так что я даже подумать не мог, что у ее сына телефон первого поколения.
– Возьми мой, – протянул я ему телефон.
Я встал, подошел к его матери и жестко взял ее за руку.
– Ты пока посмотри, какие есть книги по программированию, а мы с твоей мамой пойдем попьем чаю. Когда мы вернемся, она тебе купит ту, которую ты выберешь, – сказал я ему и пошел на кухню, потянув за собой его мать.
Только на кухне я заметил, что она со страхом смотрит на меня.
– Что вы себе позволяете? – грозно сказала она.
– Я вытаскиваю вашего сына с того света! А вот что делаете вы? – так же грозно ответил я.
– Я просто хочу, чтоб у него было нормальное будущее.
– Когда же вы поймете, что у него нет другого будущего кроме программирования! Что для вас лучше живой программист или мертвый юрист? – я хотел кричать на нее, но меня сдерживало нахождение ее сына в соседней комнате. Он не должен был этого слышать.
– Живой, конечно, лучше, – слегка успокоившись, ответила она.
– Тогда в чем проблема? Сами то вы чем занимаетесь?
– У меня свой магазин модной одежды, – гордо заявила она.
– Нашли чем гордиться. Дайте вашу руку, – повелительно сказал я.
Она повиновалась. Я посмотрел на ее линии, и мне сразу стало понятно… надо было работать с ней.
– Значит, вы владеете магазином, – успокоившись, сказал я, – а должны были стать балериной.
– Да, я увлекалась танцами в детстве, но потом поняла, что танцовщица – это не практично.
– Ваш взгляд пуст. Вам уже говорили об этом?
– Да. Муж иногда говорил, – призналась она.
– Полагаю, огонек в ваших глазах потух именно тогда, когда вы «поняли, что танцовщица – это не практично»? – попытался передразнить я ее.
Она молчала.
– И, посмею предположить, что с мужем вы разошлись из-за того, что он был творческим человеком, а вы пытались внушить ему, что это не практично, – продолжил я.
– Он был музыкантом, мы были знакомы с детства, я танцевала под его музыку – тихо ответила она, и ее глаза наполнились слезами, но она все еще пыталась быть гордой и сдерживала их.
– А теперь вы принялись за сына. «Программирование – это непрактично», – снова я попытался ее изобразить. – Вы потеряли себя, познакомившись с практичностью. Она отняла у вас мужа. Теперь вы рискуете потерять сына, но все еще цепляетесь за свои убеждения. В конце концов, что для вас дороже счастье и здоровье сына или мнение окружающих о том, какая вы мать?
– Сын, конечно же, сын… – уже не сдерживая слез, произнесла она.
– Ну тогда не мешайте ему заниматься тем, что ему нравиться. Вам же самой временами противна та, кем вы стали. Почему же своему сыну вы желаете такой же участи? – продолжал я. – Вы же понимаете, что безответная любовь – это не основная причина отсутствия желания жить, это лишь последний удар по его надеждам на светлое будущее. Удар, разрушивший их окончательно.