– Надеюсь, вы моего сердца не попросите, а то оно уже занято, – кокетливо заулыбалась она, протянув мне свою руку.
Я стал разглядывать ее руку, признаков преждевременной кончины там не наблюдалось, но в ближайшие пять лет ожидались явные перемены, тяжелые переживания, разлад в семье, вероятно, закончившийся разводом. Еще в институтские годы я осознал, что если говорить людям о плохом, их скептическое отношение к предсказанием заметно усиливается. Так что про это я решил не рассказывать, к тому же о ней я узнал все, что хотел, оставалось взглянуть на руку их сына.
– Вы, должно быть, прекрасно рисуете, – сказал я, после непродолжительного молчания.
– Как-то не убедительно, – с разочарованием сказала она, убирая руку. – Это слишком очевидно. Я работаю в картинной галерее, должно быть, мой супруг вам об этом рассказывал.
Меня зацепило ее замечание, я сдерживал себя, чтоб не сказать ничего лишнего.
– У вас на руке еще имеются линии говорящие о вашей связи с музыкой, но они не похожи на врожденные. Скорее всего, они появились у вас в подростковом возрасте. Могу предположить, что рисованием вы занимались тайком от родителей. Они же не разделяли вашего увлечения и отдали вас в музыкальную школу, в которую вы ходили около пяти лет. И не смотря на свои музыкальные успехи, вы так музыку и не полюбили. После школы вы собирались тайком от родителей поступить в художественную академию, но вы забеременели. В итоге, вы вернулись к рисованию только спустя семь лет. – с дружелюбной улыбкой, сказал я ей. Мне хотелось ее убедить, что я не просто какой-то проходимец, а действительно разбираюсь в предсказаниях, и все же я очень боялся ее напугать.
– Это все можно прочитать по линиям? – удивленно спросила она.
– Почти все, и все же некоторые моменты приходится додумывать, используя всем известную логику, – спокойно ответил я, размышляя о том, как же теперь взглянуть на руку ее сына.
Даже лицо майора в этот момент изменилось. Он с каким-то подозрением смотрел на меня.
– Ого, мам, а я и не понимал раньше, почему ты так не любишь на праздники ходить в гости к своим родителям. Они ведь постоянно тебя просят что-нибудь сыграть и все время рассуждают на тему, какая бы замечательная у тебя сложилась карьера, если бы ты все-таки поступила в музыкальную академию, – словно, проснувшись, бодро произнес их сын, улыбаясь глядя на мать. После он перевел взгляд на меня, – а у меня тоже есть какой-то врожденный талант?
– Он есть у всех, но не многие его развивают, – с грустью ответил я.
Он молча протянул мне руку. Я стал ее рассматривать. Сомнений не было, именно он станет причиной несчастий его семьи. Я долго ее изучал, так как никак не мог подобрать слов. Как же наставить его на другой путь, путь, который дал бы ему надежду на спасение, не говоря при этом о том, что его ждет в будущем.
– И что там? – нетерпеливо спросил он.
– Ты прирожденный актер, – размеренно начал я. – Ты знал об этом? Ты бы мог прославиться, собирать театры на свои выступления. Но твое приобретенное убеждение в том, что ты должен помогать людям пока не дали возможности проявиться твоему таланту. Ты уже играл на сцене?
– Я хожу в театральный кружок в институте, мне однокурсник посоветовал, он тоже по руке будущее может видеть, – перестав улыбаться, произнес он.
– Ты считаешь, что актеры никак не помогают людям? – серьезно спросил я, упустив из внимания информацию про однокурсника.
– Нет, чем они могут помочь. Я ходил в центр реабилитации раненых, там требуются психологи. Вот они действительно помогают. Я еще в восьмом классе решил, что пойду туда работать, – так же серьезно ответил он.
«А там тебя отправят в командировку, из которой ты не вернешься, разрушив мир не только себе, но и двум людям, любящим тебя больше всего на свете» – хотел я продолжить за него, но вовремя опомнился.
– Психологи, конечно, помогают, и все же хороший актер может вдохновить миллионы людей своей игрой, он может заставить тебя смеяться, когда ты готов лишь плакать. Даже в войну актерские труппы ездили по воинским частям, и дарили людям праздник. И их задача была не менее важна, чем задача санитаров. Санитары лечили раны, актеры латали души, – слова сами сложились в моей голове.
Он с грустью посмотрел на отца, и мне сразу стало понятно, что вся эта история про психологов придумана лишь для того, чтоб майор не понял, что сын пожертвовал своей мечтой ради того, чтоб оправдать ожидания отца, для которого помощь людям была всегда на первом месте.
– Ты никогда не говорил, что думаешь об актерской карьере, – растерянно сказал майор сыну.