– Уверен, что ничего рассказывать не хочу, а вот кое-что спросить хочется, – попытался я сменить тему.
– Ну, раз хочется – спрашивай, – невозмутимо ответил он, отведя свой взгляд на какие-то бумажки, лежащие на столе.
– У меня был хоть один шанс изменить судьбу майора, избавив его от ДТП?
– Нет, – задумчиво ответил наставник. – Ты должен понять, что человек сам должен хотеть изменить свою судьбу. Если же его все устраивает, и он не намерен ничего менять, то мы тут бессильны. Это можно сравнить с алкоголизмом, если человек не признает себя больным и не захочет выздороветь, то врачи не смогут ему помочь. Вот поэтому вы для нас так и важны, к вам приходят люди, верящие в судьбу и готовые ее поменять.
Я понял свою главную ошибку, я сам жаждал менять судьбы людей, даже не интересовавшись, хотят ли они этого. И все же у меня был еще один вопрос:
– А моя дружба с химиком – это тоже часть вашего плана?
– Дружить с ним или нет, тебе решать. Это уже ни на что не повлияет, – с безразличием сказал он.
– Значит, взрыва дома не отменить? – разочарованно спросил я.
– А почему ты решил, что взрыв дома связан только с химиком? Если происходит крушение самолета, полагаешь, что это только из-за того, что кому-то из пассажиров суждено умереть? Не думай, что из-за одной души будет планироваться какая-нибудь катастрофа, – продолжал говорить он, совершенно не дожидаясь ответов на свои вопросы. – Для катастрофы нужно, чтоб сотни деталей пазлов сложились в одну картину, если хотя бы одна деталь будет отсутствовать ни чего не выйдет. Не забивай себе голову этим взрывом. Просто живи дальше, как живешь сейчас. Ты наконец-то стал получать удовольствие от своей жизни, так зачем все это рушить из-за того, что ты не в силах изменить?
Я молча сидел на диване, уставившись в пол. Мне больше не чего было сказать. Эту битву с наставником я проиграл. Хотя он вряд ли расценивал этот разговор как битву, скорее, для него это был очередной урок, на котором он снова поставил на место разбаловавшегося ученика.
31
Проснувшись на следующий день в своей кровати, я провел, пожалуй, самый мучительный день в моей жизни. От майора не было вестей, как не было известий и от инженера. Весь день я ходил по квартире сам не свой, пытаясь представить, что же случилось в тот вечер. Может, инженер и не в больнице. Он бы уже позвонил, если бы что-то с ним случилось, его же не должны были убить.
Но следующий день разрушил все мои надежды. Около одиннадцати мой телефон зазвонил, номер был мне не известен, и все же я сразу решил, что это инженер. Так и оказалось. Его голос был очень слаб:
– Знаете, а, ведь, все случилось так, как вы и говорили. Я лежу в больнице, а мой проект сегодня отдали другому человеку. Я все больше об этом думаю, и знаете, пожалуй, было бы лучше, если бы я ничего этого не знал. Последние полгода я прожил в страхе. Я боялся каждого шороха, когда возвращался домой с работы. И все для чего? Для того, чтобы, в конце концов, все равно оказаться в больнице. Только вот в одном вы все-таки ошиблись – моя супруга никакими новостями меня не порадовала. До свидания, желаю вам всего хорошего, и надеюсь, больше вас никогда не увижу.
Он меня так ни о чем и не спросил, даже не уточнил, я ли это. Весь его рассказ я слушал, почти не дыша. Я не знал, что ему ответить. Поэтому вздохнул с облегчением, когда, закончив говорить, он сбросил вызов. Видимо, он настолько устал жить в страхе, что сейчас попадание в больницу, для него было облегчением, так как это означало, что все позади. Его совершенно не интересовало, что я ему отвечу. Просто он обещал позвонить, и он позвонил. Этот звонок был для него, словно точка, завершающая повесть о его страхах и переживаниях. И он ее поставил. И теперь сможет жить дальше, не оглядываясь назад.
Я был рад, что он смог поставить эту точку. А вот я? Смогу ли я ее поставить? И, если смогу, то сколько времени для этого потребуется? Я своими действиями заставил жить человека в страхе шесть месяцев. Теперь я тонко прочувствовал значение поговорки «благими намерениями дорога в ад вымощена». И если б я в него верил, то был бы уверен, что меня там уже поджидают.
Два часа мне понадобилось, чтоб немного отойти от разговора с инженером, и набраться решимости. Раз майор не звонит, тогда я сам ему позвоню. Я был серьезно настроен, расставить все точки над и, как можно быстрее. Я устал ждать и гадать, к чему все же привели все мои попытки корректировки судеб. То, что майор все же попал в ДТП, мне было известно, оставалось узнать, какие это повлекло за собой последствия.
Я позвонил. Майор ответил почти сразу. По интонации было слышно, что он не рад моему звонку, и все же он ответил на все мои вопросы и многое мне рассказал. Как оказалось в тот вечер, он отпустил одного из полицейских домой, по случаю дня рождения. Когда же поступил звонок о хулиганах во дворе дома, все патрули были заняты, пришлось ему самому выезжать на вызов, прихватив с собой лишь молодого стажера, у которого и водительского удостоверения не было.