Его ответ показался мне наивным, и все же сразу в памяти сразу всплыл мой нынешний отец, который, получив отказ от своей любимой, женился ей на зло на другой.
– Вы красиво говорите, и все-таки это не про меня, – сказал я и нажал на кнопку на электрошокере.
16
Мы сидели на скамейке возле подъезда, я потирал горящую от удара током ногу. Меня вновь удивило, как этот пожилой человек смог с ловкостью гимнаста поймать меня, не дав упасть, да еще и протащив два лестничных пролета, вынести на улицу и усадить на скамейку.
– Вы ведь из другого отдела? Да? – спросил я, начиная приходить в себя.
– Отдела? – улыбнувшись, переспросил он.
– Ну, да. Я в прошлой жизни работал в отделе созидания, но знаю, что еще есть разрушения. Вы ведь из него? – неуверенно, сказал я, понимая, как все это глупо звучит.
– Это ты сам придумал? Отделы, – улыбнулся он, выделив это слово. – У нас принято считать, что есть практики, а есть теоретики. Я – практик. Твой опекун, у которого ты жил последние годы, – теоретик. Получается, что да, я из другого Отдела.
– Вы все обо мне знаете? – рассеяно спросил я.
– Не все, но многое. Ты знаменитость в наших кругах, – спокойно продолжил он.
– Получается, все всё знали, кроме меня, ну точнее его, – с горечью сказал я, кивнув в сторону подъезда.
– Каждый знает только то, что ему следует знать, – улыбнувшись, сказал мой собеседник.
– Вот вы все знаете, и все же мне удалось проскочить мимо вас и встретиться с ним, – заявил я, почувствовав прилив гордости.
– А почему вы считаете, что вам запрещалось с ним видеться?
– Мне мой опекун говорил, что мне не дадут попасть в эту квартиру, и вы тут постоянно находились, да и сегодня вы тоже пришли, только вот опоздали, – растерявшись, сказал я, полагая, что это и так очевидно.
– В принципе, этим и отличаются теоретики от практиков. Твой опекун даже представить не мог, что вам позволят встретиться. Наверняка, он много размышлял о том, что произойдет, строил гипотезы. Мы же не предполагаем, мы действуем, и моя задача заключалось не в том, чтоб не дать вам встретиться, а в том, чтобы вы не встретились слишком рано, пока ты еще был очень возбужден. Тогда бы ты наломал много дров. Сейчас же ты был готов, так сказать, сунуть руку в огонь, а я поджидал тебя за дверью, чтоб ты слишком долго не соприкасался с огнем и не успел обгореть. Но тут ты и сам замечательно справился, – спокойно закончил он.
Его слова заставили меня задуматься. Все не так, как я себе представлял. Какое-то время мы сидели молча.
– А чем вы занимаетесь в жизни, когда не следите за мной? – нарушил я тишину.
– Я занимаюсь магией, в основном черной, в газетах можно найти мои объявления, – невозмутимо ответил он.
– И много у вас клиентов? – заинтересованно, спросил я.
– Достаточно, чтоб не сидеть без дела. Много разных случаев бывает, кто-то хочет кого-то приворожить, кто-то наслать порчу. Интересная работа, – улыбнувшись, сказал джентльмен.
– А как вы находите людей, чьи судьбы потом корректируете? – продолжил я интересоваться.
– Я не корректирую судьбы, я исполняю желания.
– Любые? – удивился я.
– Нет, – продолжая добродушно улыбаться, ответил он, – только те, что не ведут к гибели человечества.
– А бывают и такие желания?
– Разные бывают.
– И вы, просто, берете и исполняете желание, – продолжал я недоумевать.
– Не просто, сначала я объясняю клиенту, чем это ему грозит, а потом он уже сам решает, исполнять его желание или нет.
– Я что-то совсем вас не понимаю, – рассеянно сказал я.
– Ты же понимаешь, что то, что ты называешь корректировкой, – это тоже исполнение желаний? Просто у всех разные желания. В любом случае, если нет желания, то ничего и не выйдет. Желание обладает огромной энергией. А в нашей работе для всего нужна энергия. Вот, допустим, раньше ты изменял судьбы людей. Но по факту, ты просто исполнял их желание изменить свою жизнь. Если у них не было желания, тогда ты им подкидывал различные идеи, чтоб эти желания появились. Потому что без желания нет энергии, а без энергии нет и изменений, – с видом профессора рассказывал он.
– Я никогда не думал, что это так сильно связанно, хотя мне и говорили, что невозможно изменить судьбу человека, если он не хочет ничего менять, – задумавшись, произнес я. – И все же, как мы работаем, я представляю, а как у вас это происходит? Можете рассказать хотя бы один случай из своей практики?
– Один почему бы и не рассказать, – заманчиво сказал он.
Нога у меня уже отошла, и я с интересом принялся слушать его историю.
Вздохнув он начал свой рассказ.
17