Мне даже захотелось позвонить себе из параллельной жизни и сказать, что нет причин для отчаяния, и все же я быстро прогнал эту мысль, вспомнив о том, кто виноват в смерти его отца. Я все еще не смог простить себя прежнего за его гибель.
«Наверняка, он интуитивно уловит мое хорошее настроение. Этого будет вполне достаточно» – подумал я, на этом и остановился.
Все было замечательно: инженер теперь сможет больше времени проводить с супругой во время ее беременности, майор наконец-то решился бросить свою работу, которая уже давно не вызывала у него симпатий. Все хорошо, но…
Я снова нахамил своей одногруппнице. Лишь мысли о ней не давали мне распахнуть только что обретенные крылья. Я даже попытался ее отыскать, чтобы извиниться. Это оказалось не сложно, она не прогуливала учебу, и, придя в аудиторию, где у нас должно было пройти следующее занятие, я сразу ее увидел. Я хотел подойти и сесть рядом с ней, соседний стул как раз был свободен.
Она тоже увидела меня. Увидела, что я смотрю на нее. Увидела, что я, не отводя от нее глаз, иду в ее сторону. Она, явно, сразу все поняла. И все же, видимо, ее обида была сильнее, чем я ожидал, потому что она тут же положила свои конспекты на свободный стул и демонстративно отвернулась в другую сторону. Я прошел мимо и сел на задние ряды.
«Ну что ж, я хотя бы попытался» – подумал я, и мне сразу стало легче. – «Ну, если не хочет она со мной общаться, то зачем навязываться?»
Больше я старался не забивать голову мыслями о ней. Мои дела шли в гору. Многие психологи уже начинали воспринимать меня не как молодого выскочку, а как молодое дарование, предрекая мне великое будущее. Мои постановки на сцене получали все больше положительной критики. В моем блоге «Ни.Чехов» становилось все больше читателей. А посещения своей матери из прежней жизни становились все более длительными, и я заметил, что она уже не воспринимает меня, как постороннего человека.
30
Мой авторитет в психологии настолько вырос, что меня стали приглашать на конференции, даже несмотря на то, что я еще не окончил учебу и не имел никакого ученой степени. Я хорошо помнил, как в прежней жизни я собирался посетить одну из таких конференций, и эта конференция стремительно приближалась. Если он на нее придет, то запросто может ее сорвать, а вместе с ней и всю мою дальнейшую карьеру в детской психологии. Он, наверняка, узнает меня и начнет задавать вопросы совершенно не относящиеся к теме конференции. Я помнил, как мой нынешний опекун тогда позвонил, и пригласил в гости. Все это время я считал, что это чистая случайность. Сейчас же я понимал, что совершенно не стоит полагаться на волю случая.
Я набрал номер своего опекуна.
– Привет, рад тебя слышать, – раздался его веселый голос.
– Здравствуйте, – ответил я.
– Что-то случилось? – встревоженно спросил он.
– Нет. Все хорошо, – успокоил я его. – Хотел спросить, вы в ближайшие дни никого не собираетесь приглашать в гости?
– Не было такого в планах. А что за странный вопрос? – удивленно переспросил он.
Значит, все-таки я оказался прав, никакой случайности в этом не было. Я рассказал ему о ближайшей конференции и о том, чем все это может обернуться, если на нее попаду я из параллельной жизни.
– И что мне теперь делать? Стоять возле входа и не пускать его? – спросил опекун, не понимая моих намеков.
– Нет, конечно же, – засмеявшись, ответил я. – Просто, позвоните ему и пригласите в гости на то же число.
– Просто, позвонить и пригласить без всякого повода? – неуверенно спросил он.
– Да, пригласить без повода. Вы давно не виделись, так что он сразу согласиться, – уверенно говорил я.
– Хорошо, я попробую, раз это так важно, только вот у меня нет такой уверенности в том, что он примет приглашение, – все с той же неуверенностью говорил мне опекун.
– Вы главное позвоните, все остальное произойдет само собой, – весело сказал я.
Мы еще немного поговорили о том, как у меня обстоят дела, и когда я сам к нему приеду. После разговора я наконец-то мог спокойно готовиться к предстоящей конференции, не отвлекаясь на посторонние мысли.
Конференция прошла хорошо, мне аплодировали, задавали много вопросов, я даже на время почувствовал себя профессором. Пока один из участников не спросил меня о моем месте работы. Видимо, не все меня там знали. Покраснев я сказал, что я все еще учусь и лишь подрабатываю детским психологом. Одно успокаивало, учиться оставалось недолго. Вскоре я смогу спокойно отвечать на вопрос, чем я занимаюсь, не краснея.