– Но почему? Вы так долго об этом мечтали, – с непониманием возразил я, представляя наш разговор совершенно по-другому.
– Лаборатория находится в другом городе, а я сейчас не хотел бы переезжать. Да и вы, честно сказать, меня пугаете, – ответил он.
– Просто поверьте мне, я не могу рассказать вам всего, и все же эта лаборатория – отличный шанс для вас достичь того, что вы хотите, – умоляюще взглянул я на него, все плоды моей подготовки канули в лету.
– Возможно, вы и правы, пару лет назад я бы, пожалуй, согласился, не раздумывая, и все же сейчас. Сейчас моя жизнь мне доставляет удовольствие. Работа не пыльная, и я могу уделять время своим идеям. К тому же мне не хотелось бы покидать дом, в котором я провел всю свою сознательную жизнь. И, наконец, в моей жизни появился человек, который мне близок по духу, и с которым я могу обсудить все, не боясь натолкнуться на осуждение, – открыто объяснил мне он. – Кстати, я как раз иду на встречу с ним.
Я знал, куда он шел, а значит, наставник в прежней жизни мне соврал, говоря, что наша дружба ничего не решает. Решает. Из-за этой дружбы химик не хочет никуда переезжать. Меня разозлили эти мысли. Как бы я тщательно не готовился, всегда возникают обстоятельства в корне меняющие ситуацию. Я не хотел ничего отвечать, но слова, словно, сами вырвались из меня:
– Вы считаете его другом, но вы понятия не имеете, кто он такой и какие цели преследует. Что он вам сказал при первой встрече? Что его бросила девушка? Ушла к другому? Не спрашивайте меня, откуда я это знаю. Лучше спросите его, а была ли это девушка вообще? – с отчаянием, произнес я, понимая, что химик уже принял для себя решение и вряд ли его изменит.
– Знаете, порой для дружбы да, в принципе, и для любви, не так важно прошлое, как настоящее. Вы же не перестаете любить свою мать, когда она вам явно врет, отвечая на ваш детский вопрос о том, как вы появились на свет, – спокойно ответил он.
Я видел, как за своим внешним спокойствием он пытался скрыть внутренние эмоции, бурлившие в нем в ту минуту. Его лицо резко изменилось, он стал очень серьезным и задумчивым. И все же я не смог уследить за всеми произошедшими в нем изменениями, потому что он резко развернулся и быстро пошел в сторону бара. А я? Я в очередной раз остался стоять в гордом одиночестве, так и не понимая, почему все мои планы постоянно срываются.
Я еще постоял некоторое время, глядя в спину, удаляющемуся от меня, химику, вспоминая теорию своего опекуна. А что, если он действительно был прав?
«Почему ты считаешь, что твои действия, вызванные одними и теми же мыслями, будут отличаться?» – всплыл его вопрос в моей голове.
Это могло бы все объяснить, и в то же время становилось противно от мысли, что все наши поступки уже давно прописаны, и мы не в состоянии что-либо изменить. До своего дома я добирался пешком, мне хотелось прогуляться и еще раз все осмыслить. Сегодня я наконец-то осознал то, о чем мне уже не раз говорили: если у человека нет желания что-то менять в своей жизни, то любые попытки вмешаться в его судьбу будут бессмысленны. Теперь взрыва дома явно не избежать, и все же я полагал, что сына майора еще можно спасти. Я знал дату, теперь оставалось только не дать ему оказаться дома в этот день, и надеяться на то, что его желание стать актером действительно искреннее.
36
Я вернулся к своей работе, клиентов становилось все больше, а время на творчество пропорционально уменьшалось. Потихоньку надвигались мысли о том, что наступит день, когда мне придется выбирать между психологией и литературой. И все же благодаря психологии я помог многим людям, а вот мои рассказы, пожалуй, доставляли удовольствие только мне, так что я уже знал, на чем мне остановить свой выбор, хотя и надеялся, что это произойдет не так скоро.
Хорошо, когда есть время поразмыслить и взвесить все за и против, перед тем как принять решение. Но судьба не всегда так благосклонна, порой решения приходится принимать мгновенно. Так и произошло со мной примерно через полгода.
Позвонила женщина, голос ее мне показался знакомым. Мы договорились с ней встретиться в школе, где учился ее сын. Меня там уже хорошо знали и всегда пропускали, выделяя свободный класс для моих консультаций. Все-таки я помог уже не одному ее ученику найти себя, хотя до беседы со мной этих подростков считали трудными и с ними никто не соглашался работать.
Придя в школу, я сразу узнал и эту женщину, и ее сына. Помочь им я был не в силах, и все же я провел их в свободный класс. Даже не для того, чтобы как-то их успокоить, а для того, чтобы потянуть время, подумать о последствиях решения, которое мне необходимо сейчас принять. Это была Оля, в моей прежней жизни мы учились с ней на одном курсе.