Костя нахмурился, при этом старательно избегая моего взгляда. Тут дверь кабинета резко распахнулась и в помещение бочком вошел его хозяин.
— Ну, Йоланта, ты даешь. Я не перестаю удивляться, — Александр Семенович закрыл дверь и подошел к диванчику. — Кость, иди, закончи там все. — капитан послушно отставил чашку и поднялся. Молча направился к двери и вышел. Майор устроился на его месте и опять обратился ко мне. — Как ты это делаешь? Мне от озвученного тобой дурно стало, а ты вон, сама говоришь, что в тело злодея переселяешься… — Я покачала головой, не зная что на это ответить… Как я делаю? Вот так — с трудом, не жалея живота своего… — Эх, если бы все мои сотрудники обладали похожим даром, — мечтательно продолжил он, а потом кивая на дверь, тише добавил. — А то вон, видишь, с кем приходится работать, хоть и с исполнительными, но с бесполезными и слабовольными людьми.
Мне захотелось поинтересоваться, кого конкретно имел в виду майор, но не успела, так как он сам, уже привычно обычным тоном, спросил:
— Ладно, расскажи, как там дела у Миколы?
— Отлично. Бизнес процветает, в прямом смысле этого слова.
— Эх, и хорошо и жалко одновременно… Предал он нас, Лана… А ведь был одним из лучших оперов…
Далее я в течении часа слушала уже известные мне истории о боевых подвигах моего брата. За это время мы выпили еще по одной чашке кофе… Потом еще по одной, на этот раз с майорскими печенюшками… И вскоре природа взяла свое — позвала и послала меня по естественной нужде. Уже выходя из уборной, я столкнулась в коридоре с женщиной, которая сегодня присутствовала на моем сеансе.
— Йоланта? — уточнила она, прижимая к груди многоповидавший медальон. А я застыла на месте, со страхом ожидая, что женщина скажет дальше. Ведь на таких, как я, люди реагируют по разному. — Спасибо вам… Теперь убийца моей сестры будет наказан. Вы делаете тяжелое, но нужное дело. Спасибо Господу за ваш дар, — она взяла меня за руку и крепко сжала ладонью мои пальцы. — Дай Бог вам здоровья, и сил, чтобы продолжать помогать людям. — отпустив мою руку, она развернулась и поспешила к лестнице. А полупрозрачная фигура, из ниоткуда появившаяся на ее месте, умиротворенно мне улыбнулась и плавно поплыла в воздухе за своей сестрой…
В отделении я пробыла еще пару часов. Что за это время происходило за дверьми кабинета майора — мне неизвестно. Люди ходили туда-сюда, а я сидела на месте, со скучающим видом юзая в телефоне: разгадала штук десять кроссвордов судоку, просмотрела новостную ленту за последнюю неделю в двух соцсетях… И, наконец, мне принесли бумаги, которые я должна была подписать. Что я, собственно, практически не глядя, и сделала. Я просто знала, что с бумагами все в порядке.
— Что ж, пора по домам, — убирая документы в сейф, сказал Александр Семенович, потом покосился на часы, висевшие на стене. — Костя тебя проводит.
Я не стала отказываться от такого предложения, тем более Костя провожал меня уже не в первый раз, ведь нам до наших домов было по пути. Да и сам капитан спорить с начальством не рискнул. И мы, попращавшись с майором, одновременно покинули его кабинет и направились к лестнице. Спустившись на первый этаж, Костя вдруг остановился и я, посмотрев на капитана, заметила болезненное выражение на его лице.
— Что с тобой? — спросила я.
— Да после того сотрясения, голова частенько болит. Особенно по вечерам.
— После какого сотрясения?
— Помнишь, три месяца назад банду задерживали, ну тех, что на трассе людей грабили и убивали? — спросил Костя, я кивнула, так как действительно участвовала тогда в опазнании этой банды. Знала, что их задержали, но кто и как именно — была не в курсе. — Ну вот, меня один из них трубой по голове ударил.
— И сильно болит?
— Да не очень, просто часто. — ответил Костя, потирая виски.
— Так обратись к врачу.
— Врач мне еще тогда сказал, что голова может побаливать, что это нормально. Таблетки прописал, а я их дома вечно забываю.
— Что, сотряс и на память действует? — хохотнула я. Костя пожал плечами, опять потер виски:
— Ладно, пройдет. Пойдем, а то уже поздно.
Мы вышли на улицу. Было уже темно и, на самом деле, довольно поздно. Погода стояла теплая, такая весенняя-весенняя. Природа оживала и радовала нас девственно-зеленой листвой… Но вдруг мое лицо поймало порыв холодного ветерка, и я невольно поежилась. И тут, в мою многострадальнаю голову начали возвращаться обрывки недавнего страшного видения… Ножницы эти, зеркало с отражением, запахи, вкусы… И деревянный стол с истерзанным женским телом…. Иногда я подолгу отхожу от таких вот сеансов, поэтому и стараюсь проводить их как можно реже. Однако Александр Семенович, пользуясь моей добротой, уж больно часто в последнее время обращается ко мне с различными просьбами. Увы, хоть весна и считается одним из прекрасных времен года, но, говорят, что именно она — самое активное время всех душевнобольных, к коим, безусловно относятся все маньяки и прочие серийные убийцы. А я берусь лишь за те дела, где имеет место быть личная вещь жертвы, которую касался душегубец. Тогда мои способности проявляются лучше, и я начинаю видеть все происходящее глазами злодея…